1
Женщина оказалась в плотном светящемся молоке. Она не чувствовала своего тела и поэтому не была уверена, что осталась собой или хотя бы человеком.
– Нам известно, что твоё самое сильное желание – власть над сердцами людей.
Она попыталась определить источник звука. Никого не было видно. Звук заполнил всё снаружи и внутри, сделав невозможным понять, где появился раньше. Одно было точно – слова принадлежали не ей.
«Я умерла?» – подумала она и тут же испугалась, какими громкими оказались мысли. Впрочем, её бы не удивило, если бы здесь не было разницы между мыслью и речью.
Женщина обратилась в слух, ожидая продолжения.
– Мы предлагаем тебе власть, которой не знал ни один земной правитель. Ты будешь владеть сердцами людей.
– Как Бог? – спросила женщина.
– Как один из Богов.
«Разве Бог не один?» – подумала она, и мысли снова обрели звучание.
– В мире один, на Земле много. Но таких, как ты, больше не будет, Эрато, – она ни разу не слышала этого имени, но поняла, что оно принадлежит ей.
Древние считали, что людей от собак, китов, кузнечиков, растений и прочих одушевлённых отличает свобода выбора. Чем больше Эрато силилась найти в себе свободу сделать выбор, тем больше убеждалась, что он был сделан раньше.
«Да, так и есть», – подумала она, и волна беспокойства моментально отступила.
В это же мгновение она была услышана.
2
Борис Венниаминович был оправдавшейся надеждой русской поэзии. Может, даже мировой. Весь его вид являл отпечаток неземных категорий, в которых он уверенно освоился.
Современникам, знавшим его не слишком близко, Борис Венниаминович виделся литературным Альдебараном.
«Там, в высоте, в текущей смутной мгле
Горит звезда. Её Альдебараном
Живущие назвали на Земле…»
Большинство молодых ещё безвестных поэтов считали самым очевидным началом своего литературного восхождения визит к Альдебарану русской поэзии.
Борис Венниаминович сидел в высоком кресле, откинувшись на спинку, и покачивал ботинком. Он приложил женственные пальцы к насмешливо сложенным губам и, прищурившись, следил за разговором. В его квартире знакомые и полузнакомые гости, по обыкновению, завели литературный спор. Иногда сюда приходили просто поговорить, потому что серьёзные разговоры требуют соответствующего окружения. К тому же, по реакции хозяина каждый мог определить свои шансы на литературном поприще.
В дверь позвонили.
Альдебаран свободной походкой направился открывать с таким же видом отрешённости от дел мирских, с каким он делал всё без исключения.
За дверью стоял невысокий молодой блондин. Он казался почти мальчишкой рядом с непомерно вытянутым хозяином. Округлое милое лицо осеняла кроткая улыбка. Серые глаза, мягкие, как фетр, светло смотрели на открывшего. Тёмные широкие брови разлетались в стороны. Он тряхнул головой – и волны пришли в движение, как трава на поле от сильного ветра.
– Борис Венниаминович?
Голос звонкий, музыкальный, задорный резвой морской волной накатил на присутствующих. Борис Венниаминович сразу узнал в госте Ивана Царевича.
«И кудряв он, и румян,
И удачлив, и приветлив,
На ученье скор и сметлив,
В играх, плясках – удалец,
В битвах – первый молодец».
– Без сомнения, – гнусавя, протянул хозяин. – Поэт?
– Олег Болдин, – не то обрадовался, не то похвастался Иван Царевич.
– Да Вы проходите, проходите, голубчик.
Умолкнувшая компания с любопытством разглядывала гостя.
– Вы проездом и решили по случаю забежать? – усмехнулся Борис Венниаминович.
– Наверное, проездом, мне тут негде остановиться, – сам не зная отчего, зарделся гость. – Я хотел Вам стихи свои почитать. Если можно.
С кротостью отрока Варфоломея он взирал снизу вверх на литературный светоч.
Голова Альдебарана в умилении скатилась набок. Молодой поэт засуетился, отыскивая по карманам стихи. Найдя свёрточек, он начал топтаться, ища в небольшой комнате место поудачнее, чтобы его можно было видеть всем присутствующим. Затаив дыхание, все наблюдали за действиями гостя, как за освящением Святых Даров. Наконец, рука синицей взлетела вместе с первыми строчками.
Опять позвонили. Хозяин не стал прерывать гостей и проплыл к входу.
– Лариса Алексеевна! – Борис Венниаминович приветствовал вошедшую душевным восклицанием, и его спина почтительно изогнулась. – Прошу!
– Спасибо, Боря, я на минутку, – женщина протянула автору сборник, предпочитая оставаться на пороге. – Только из печи. Хотела первой поздравить.
Мужчина осторожно