– Найдёт? – вскричал Чемодуров. – У этих, кто Государя свергал, правда? У его генералов, офицеров, у сановников, у великих князей, у клятвопреступников церковных правду искать? Они первые на всё пойдут, на любое смертоубийство и обман, лишь бы трон не восстанавливать. А России без трона не быть. Вы, Владимир Николаевич, уж не обессудьте, но про вас всегда при дворе говорили, что вы либерал и скрытый революционер. Да! Так и говорили, только Государь не верил слухам о вас. И Государыня тоже. И я не верил. А теперь могу и поверить. Очень даже могу! – пригрозил Чемодуров и отвернулся.
Доктор Деревенко озабоченно покачал головой и произнес спокойно и даже ласково – профессиональным тоном психиатра:
– Видите ли, Терентий Иванович… Приказ о назначении расследовательской группы издал комендант подполковник Сабельников Николай Сергеевич. Боевой офицер, фронтовик, в революциях не участвовал, против монарха не бунтовал. Начальником группы – капитан Малиновский Дмитрий Аполлонович, тоже достойный офицер, верный монарху. Революцию февральскую он не признал, и Временному правительству присягать отказался. Оба уважаемые люди.
– Всё едино, – угрюмо заявил старик. – Никому не верю.
Неожиданно рассердился Волков.
– Да вы хоть понимаете, Терентий Иванович, в какое дурацкое положение вы себя сами затолкали? Лично я вам теперь не завидую и даже беспокоюсь за вашу дальнейшую судьбу, а может, и за свободу.
– Ась? Что у вас такое есть против меня? – забеспокоился Чемодуров.
– Если вы не доверяете белым, значит, доверяете красным, – заявил Волков. – Иначе быть не может. И непременно найдутся такие, кто решит, что вы у красных в услужении были. А может, и остались. Им, шептунам, теперь совсем станет понятно, почему большевики вас не расстреляли. Чего ж своего-то шпиона расстреливать?
– Кто шпион? Я красный шпион? – в ужасе вскричал Чемодуров.
– Никто из разумных людей на самом деле так о вас не думает! – успокоил старика Деревенко. – Алексей Андреевич только предполагает чужие мнения и больше ничего. Но никому из нас не можно уклоняться от своего долга. Тем более что власть – любая! – никогда никого не просит. Она только приказывает. А за неповиновение карает. Особенно, в военное время.
– Ну, разве можно так про меня подумать? – растерянно бормотал Чемодуров. – Так что же… Придётся, видно, пойти… Только вы там от меня не отходите. Вдруг скажу не то или забуду…
– Не волнуйтесь, никто вас не оставит.
Их путь в комендатуру шёл через железнодорожную станцию. Уже издалека было видно, что там кипит большая и слаженная работа. На путях стояли четыре товарных эшелона. С полсотни