– Понимаете ли… Я и сам тогда засомневался. Может, и, в самом деле, зря паникую? Ведь кто оставит смертников без охраны? А нас оставили. Значит, не на погибель везут? Но вот если я сейчас уйду, они вполне могут женщин расстрелять. Из злости на сбежавшего.
Тут и красноармеец наш вернулся. И смотрит так странно, будто удивляется, что мы ещё здесь.
Повёл нас в арестантский вагон. Там много народу уже было, тут же и великая княгиня Елена Петровна, принцесса сербская. При ней самая настоящая миссия – чуть не дипломатическая: майор армии Мичич, солдаты Милач, Божич и, представьте себе, Абрамович. И секретарь миссии – русский майор Смирнов.
– Они же подданные иностранной державы!
– Да, кроме майора… И Елены Петровны. Она – супруга великого князя Иоанна Константиновича. Значит, уже наша. Приехала мужа повидать и хлопотать об освобождении. Причём, от имени правительства Сербии. Князь содержался в Алапаевске, в ссылке. На тюремном режиме.
Большевики не пустили Елену Петровну в Алапаевск, приказали возвращаться домой. Она ни в какую: без мужа никуда не поеду. Сказала, что правительство Сербии хлопочет перед Лениным об освобождении князя. Тогда ей предложили пожить в гостинице. И поместили в тюрьму. Сказали – здесь самая лучшая в городе гостиница. Шутники!
Короче, привезли нас в Пермь и сразу в тюрьму.
– Там, я слышал, порядки потяжелее, чем у нас, – заметил Пинчуков
– Как сказать… Я не почувствовал. Смотритель тамошний благожелательным человеком оказался. Но кормили плохо.
На прогулку выходили только я и майор Смирнов. Когда хотели, тогда и гуляли: запретов не было. Сербы не ходили, боялись: во дворе иногда заключённых расстреливали. На глазах у всех охрана убила бывшего жандармского офицера Знамеровского. В тот день к нему жена с сыном из Гатчины приехали, но свидания им не давали. Знамеровский и выразил неудовольствие, сказал охране что-то резкое. Его тут же и убили. Прямо во дворе.
И вот как-то ночью приходит в камеру надзиратель:
– Кто Волков? Одевайтесь.
Привёл в контору. Там ждут трое красноармейцев. При оружии. Простые, славные русские парни.
Пришли Гендрикова и Шнейдер. Настенька Гендрикова спрашивает, куда нас теперь.
Внутренний вид Пермской губернской тюрьмы
– В пересыльную тюрьму.
– А потом?
– А потом в Москву. Это уж точно на сей раз, не сомневайтесь.
Настенька и Шнейдер повеселели: не на расстрел. Мне же стало очень тревожно – до холода в сердце.
Когда набралось заключённых одиннадцать человек, мы колонной, попарно, тронулись в путь.
Вели нас пятеро конвоиров, командиром матрос – весёлый, с папироской.
Провели нас через весь город. Скоро на Сибирский тракт вышли. Я удивляюсь: где же пересыльная тюрьма? Один арестант мне отвечает:
– Давным-давно миновали пересыльную.