– Привет, – нехотя ответил я. – А где же ваши цветы?
– Цветы? Ах, цветы!.. Они у Лены. Она всегда так радуется им.
– Значит, вы уже от неё? – злость буквально распирала меня. – Тогда что же всё у подъезда топчетесь?
Румянцев вспыхнул и, запинаясь, ответил:
– Вот… Уходить не хочется…
– Ну-ну. Побродите под окнами, спойте серенаду…
В глазах Румянцева проявилась растерянность. Он озадаченно спросил:
– Зачем вы так?
А мне и самому уже было неудобно за издёвку. Парень как парень… Чего на него взъелся? И какое мне дело, кто кому дарит цветы и почему их принимают.
– Простите, Славик, ─ сказал я. ─ Всего вам хорошего.
Я проскользнул боком в подъезд и на своём этаже выбросил фиалки в мусоропровод. На душе сделалось так тяжело, будто вместе с цветами выбросил ещё что-то, дорогое-дорогое, без чего и жить нельзя, наверное. Осторожно, стараясь не греметь, вставил ключ в замок, открыл дверь и почти на цыпочках стал красться в свою комнату.
Но не тут-то было. Дверь кухни стремительно распахнулась, и в проёме возникла Елена.
– Добрый вечер!.. Что такой пасмурный?
– Разве? ─ заговорил я. ─ Зато второй, у подъезда, млеет от счастья.
Весёлые искорки в глазах Елены погасли. Она смотрела на меня непонимающим взглядом.
– О ком ты говоришь?
Но мне не хотелось вдаваться в объяснения, и я молчал.
Лицо Елены стало задумчивым.
– Слушай, Владик, – тянула она слова, впервые называя меня по имени. – Уж не ревнуешь ли ты? Вот не ожидала!
А ведь в точку попала. И для меня это ужасное чувство было тоже полнейшей неожиданностью. Ишь, какой Отелло выискался!
Попытался скорее ретироваться, но Елена сердито остановила:
– Нет, Демичевский. Давай договоримся: мои друзья – это мои друзья.
Скрип двери заставил её умолкнуть. В коридоре появилась встревоженная Екатерина Ивановна:
– Леночка, милая… Что тут у вас?
Лена бросила на меня обиженный взгляд и, не ответив, ушла. Я смущённо смотрел на Екатерину Ивановну, она – на меня.
– Владислав Викторович, что случилось?
– Ничего. Так, поговорили… Вы не беспокойтесь.
Она недоверчиво покачала головой и торопливо вернулась в комнату.
Мне сделалось совсем нехорошо. Что я за остолоп такой! Сам себе всё испортил.
Так и заснул с гнетущим чувством чего-то тяжёлого, почти непоправимого. С тем и проснулся утром, весь в холодном поту от мучивших во сне кошмаров. В мыслях только Елена, её глаза, полные обиды. Что же это со мной, думал. Неужели всё- таки опять втрескался? Всерьёз, по-настоящему. Разве такое бывает?..
Прошёл в ванную комнату, прислушался – кто на кухне? Если там Елена, лучше уйти из дому без чая. Думал, мне теперь и не взглянуть на неё. Но на кухне было тихо. А времени – уже восемь… Быстро умылся, оделся… На кухне по- прежнему