– Она у тебя вроде казашка была?
Магрипа-апа всегда ходила с покрытым белым платком головой, в длинном, до пят, зеленом платье, и по-русски говорила хотя и бойко, но с непередаваемым акцентом. Например, она произносила не «шофёр», а «шопЕр» (то есть букву «ф» выговаривала как «п»). Не давалась Магрипе-апапочему-то и буква «в». Их соседа Володю она звала Болёдя.
– Ага, – подтвердил Владик. – Казашка. А дед хохол.
Владик внешне пошел в свою бабку-казашку: темноволосый, скуластый, с прищуренными глазами. Впрочем, я никогда не задумывался о его национальности, как и он, полагаю, о моей. У нас был общий двор, общая компания, общие игры, а больше нам ничего и не нужно было. И когда наша семья переехала в город, мне очень не хватало той нашей развеселой компании, и в первую очередь Владислава.
– Однажды мои родители уехали на свадьбу к родственникам, – продолжил свой рассказ мой друг детства. – Учебный год уже начался, так что дома остались я и бабушка Магрипа. И вот я в первый же день заигрался у нас во дворе и забыл, что надо идти на ужин. А бабушка раз позвала меня с балкона, два. А я ноль внимания. И тогда бабуля как гаркнет на весь двор:
– Блядик, иди кушить домой! Кушить стынет! Бляяядик, домооой!
Я помчался домой как ошпаренный, лишь бы бабушка замолчала. А как мне потом пришлось биться с пацанами, чтобы они перестали называть меня Блядиком…
Отсмеявшись, я приобнял Владислава за плечи:
– Ну что, дорогой мой…
– Только попробуй передразнить мою незабвенную бабушку, убью! – тут же перебил меня друг детства.
– …Дорогой мой Владислав, пошли за стол! – продолжил я. – У меня родился тост: за наших милых бабушек.
– Это можно, – облегченно вздохнул Владик. – Пошли!
– Слушай, а она не пробовала тебя называть не укороченным, а полным именем? – невинно спросил я, когда мы выпили еще по граммулечке.
– Это как? Блядислябом, что ли? – обиженно переспросил Владик. Первым под стол пополз я…
Поэзия и проза
Сижу дома. А на улице – настоящий шторм. Хлещет по окнам дождем со снегом вперемешку, грохочет карнизами. Скукота. От нечего делать взял ручку, стал подсчитывать, кому сколько должен – скоро получка. Считал-считал, запутался.
И вдруг – наверное, от напряжения мысли, что-то щелкнуло в голове. Не успел напугаться – ручка чего-то стала выписывать. Смотрю – мама родная:
Разгулялась стихия.
Напишу-ка стихи я,
Как хлобыщет ветрюга
И с востока и с юга.
Стихи! Вот это да! Ничего такого за мной отродясь не наблюдалось. Интересно, а как дальше пойдет? Перехватил ручку поудобней, жду. Этого, как его, вдохновения. И опять в голове – щелк-щелк:
Вот утихнет ветрюга,
Что с востока и юга,
И закончу стихи я,
Как гуляла стихия.
Ого! Это же я, похоже, на целую поэму размахнулся. А за стихи, говорят, хорошо