Толик в то время закончил восемь классов. Поступать решил в культпросвет училище по классу саксофон. Когда он ездил сдавать экзамены я молилась о нем. Никогда ни за кого я не просила Господа. Только за маму, когда она три года была практически парализованной…
– Люблю тебя.
– И я тебя.
– Ты моя жизнь.
– А ты моя.
– Живу тобой.
– Дышу тобой.
Как мало слов, чтоб выразить чувства! Разве можно описать, что происходило внутри меня? Состояние эйфории не покидало воспаленный любовью мозг. Два месяца пролетели, как два дня. Пора было ехать домой. Меня ждал восьмой класс школы…
– Я не смогу без тебя.
– Целый год! Ты будешь писать?
– Каждый день. А ты?
– Буду думать о тебе каждую минуту.
– Люблю тебя.
– Люблю тебя.
– Целый год!!!
– Я уговорю маму, а она уговорит папу отпустить меня к тебе на Новогодние праздники! – озарила мысль.
– А это возможно?
– Родители доверяют нам. Я думаю, все получится.
– У меня тоже тебе подарок, – Толик вытащил из пакета пластинку! «Феликс Словачек. Саксофон» с памятной надписью на конверте, – Слушай и вспоминай…
А следующим утром междугородный автобус увозил меня все дальше и дальше от моей первой наивной всепоглощающей любви…
Глава четвертая
Возвращение в родной дом было радостным. Мы очень любили родителей и, несмотря на богатое событиями лето, конечно скучали. Виниловая пластинка прожигала в душе дорожки нетерпения одну за другой. Я держала её в руках, как тончайший хрупкий хрусталь. Дома был отличный проигрыватель. Дорога от этого удлинилась, как минимум раза в два. Мне ужасно хотелось услышать музыку, которая покорила сердце моего любимого. Глаза, не отрываясь, раз за разом, читали четыре строчки
Дорогой Наташеньке.
В память о лете.
1986 г.
Подпись.
Я все перечитывала и перечитывала. Переживала вновь и вновь ощущения прикосновения, чувствовала запах тела, разогретого жарким солнцем. «Я буду беречь тебя, как зеницу ока. Пока ты будешь со мной, мы будем вместе», – шептала кусочку винила и гладила пальцами дорогую подпись…
Первое, что сделала, поцеловав родителей – подбежала к проигрывателю и поставила иглу на диск. Была уверена – музыка будет хорошей. Но то, что услышала из динамиков, просто поразило меня. Звуки были столь прекрасны и волнующи, что затрагивали самые дальние струны моей влюбленной души.
Играл виртуоз. Мелодия порхала с ноты на ноту, создавая нечто такое, что недостаточно просто назвать хорошей музыкой. Молитва души. Саксофон не играл – он возносил песнь небу, в которой было все: любовь и страдание, отчаянье и надежда. Взывала мольба, его голос плакал и смеялся.
Эта