Лиля хотела возразить, но напарник не дал:
– Не смей. Или мы разворачиваемся, едем в отделение и отдаем задание. Там как раз Валер, всякая непонятная хрень это по его части.
Лиля шумно выдохнула и, чтобы успокоиться, начала перебирать пряди в пушистом хвостике. В голове вертелись лишь слова напарника.
– Думаешь, там может быть настоящий мори? – брякнула Лиля с придыханием.
Борис бросил на девушку немного странный взгляд, который можно было принять за удивление и за легкую тревогу. Помедлив, напарник все же ответил:
– Нет.
– А ты мори видел?
– Видел.
– А они правда такие жуткие, как в учебниках?
– Цветкова… Если хочешь потрындеть, то давай на другую тему, – голос Бориса прозвучал слишком резко. – К чему ты вообще это спросила?
– Да так, подумалось. Их правда нельзя вылечить?
Вместо ответа Борис отвернулся и тяжело вздохнул. Похоже, лимит общения на сегодня был исчерпан. В салоне повисла тишина, прерываемая только едва различимой музыкой из колонок. Лиля начала было прислушиваться к знакомой мелодии, но не смогла, то и дело отвлекаясь на эмоциональные вспышки вокруг. В обычном состоянии Лиля не могла разглядеть ауры прямым взглядом, но все же боковым зрением, слева и справа, то и дело замечала разноцветные вспышки. Молодую охотницу поочередно накрывали злость, усталость, раздражение, от которых она изо всех сил старалась отгораживаться. Вся эта какофония напоминала мигающую китайскую гирлянду, от которой хотелось закрыться. И было бы гораздо проще, если бы Лиля не понимала, что напортачила. Охотники не ощущали эмоций своих коллег, но и без этого Цветкова прекрасно понимала, что Борис злился. А если напарник на что-нибудь злился, значит, еще неделю, если не больше, он будет ходить мрачнее тучи и пилить ее. Хотя Лиля и без этого уже чувствовала себя виноватой. Гадкое, ноющее ощущение хотелось поскорее приглушить. Девушка закусила губу и решилась пойти на мировую – протянула напарнику мизинец.
– Прости, я больше не буду.
– Не будешь что? – Борис удивленно посмотрел на Лилю. Все это время он о чем-то размышлял, а не изображал безразличие.
– Не буду брать задания, не посоветовавшись. Мир?
Охотник безуспешно пытался скрыть улыбку.
– Какой же ты еще ребенок! Тебе бы на качельках качаться, мультики смотреть…
Несмотря на слова, Серебров все же сцепил свой мизинец с пальцем девушки. Не будь они в машине, Борис почувствовал бы себя крайне неловко. Лиля же просияла.
– Только без стишка про обезьянку, хорошо?
– Я все равно его не помню, – соврала Лиля, улыбнулась и, как положено, встряхнула мизинцы трижды. После нехитрого ритуала обоим на удивление стало легче.
Из колонок зазвучали едва различимые