Он мудро, загадочно и печально улыбается, шутит и весело балагурит, переходя на украинский язык. У него всегда была отдушина – окно в сад, где цветет яблоня и сирень, и метафизическая дверь в вечность, откуда даже в годы дефицита изобильно поступали и искрометные мысли, богатырские силы и крылатое, восхитительное вдохновение. А как он бесшабашно летал с Марком Шагалом, не боясь упасть, в какие горние выси звали его мечты, как он бесстрашно любил эту странную и удивительную Жизнь. То театр абсурда, то театр высокой трагедии Уильяма Шекспира. И сейчас его время отдыхать и быть источником вдохновения для других. Смаковать жизнь, которая стала произведением искусства и гордостью его близких и друзей и всех, кто его любит.
Мэтр и его муза
Cherchez la femme, как говорят французы. В творчестве Мастера обнаженная женская натура занимает особенное место. Взять хотя бы самые известные полотна «Леда и Лебедь», «Похищение Европы», «Сусанна и старцы». Это праздник плоти. Страстной, сочной, спелой. Это столкновение запретного и разрешенного. Это область подавленных, подсознательных страхов и запретов. Так повелось, что мужчину влечет к женщине, а женщину к мужчине. Но сколько препятствий. И чем цивилизованнее общество, тем их больше.
Как писал Губерман:
Всегда мне было интересно,
Как поразительно греховно,
Духовность женщины – телесна,
А тело – дьявольски духовно.
В советское время был жесткий запрет на любую эротическую продукцию. Секса не было, а была любовь. Возникает вопрос, как появлялись дети. Шутки в сторону. Конечно, было уважение перед прекрасным полом. Но плоть требует своего. В его полотнах плоть представлена как вершина прекрасного и возвышенного. Она озарена светом и любовью. Она не униженна, не осмеяна, наоборот, преображена и воспринимается как возвращение в эдемский сад, когда мы не стеснялись того, что были обнаженными. Мы были счастливы.
Уральский поэт Алексей Решетов писал:
Я вам скажу, такие бабы,
Каких француз Майоль ваял,
У нас