А зря.
Ко всему прочему, как раз в этот период Черри, видимо, чувствуя приближение поворотного возраста, отчаянно захотела ребенка. О проблемах Дина в этом вопросе ей было известно, но она предлагала рискнуть – теперь она верила в то, что ей все по плечу. Диноэл, хотя и не ждал ничего доброго от этой затеи, согласился на все эксперименты, помня, что вердикт научных светил все же оставил ему один шанс из ста тысяч. Черт его знает, а вдруг именно Черри…
Чуда, однако, не произошло, и Диноэл предложил поставить точку на этой истории и смириться с судьбой. Но несгибаемую Черри, переполненную свежей верой в себя, остановить было невозможно. Решение, как всегда, родилось мгновенно: «Не получилось с тобой – заведу без тебя».
Но тут уж Дин возроптал. Бог весть почему, но идея стать отцом неведомо кого вызвала у него решительный протест, и на сей раз, плюнув на дипломатию, он прямо это высказал.
Нулевой эффект. Холодильник, под завязку набитый впечатляющего вида медицинскими снадобьями для приведения Черри в состояние, необходимое для назначенной на ближайшее время ответственной миссии, без слов сказал Дину, что крайняя точка возврата пройдена. Мудрая поговорка не зря ставит впереди совет, а уж за ним – любовь. Где кончается совет, там очень быстро кончается и любовь – идиллия приказала долго жить. Не ведающая сантиментов интуиция повела его к самому незатейливому и действенному выходу.
Ни баснословно дорогая химия, ни череда мучительных операций к вожделенному результату не привели – организм Черри все с той же непоколебимой стойкостью противился материнству. Чадящие головешки отношений рассыпались, нынешняя рассудительность, которая, возможно, позволила бы благоразумно подольше потянуть ситуацию, Дина тогда еще не посетила, и вот в этом чаду началась новая эпоха: он впустил в свою жизнь ураган по имени Айрис.
Да, это была буря, двенадцатибалльная штормовая компенсация за последние годы тягостного штиля с Черри. Скандалы, страдания, обиды, бесконечные выяснения отношений – бурлящий поток энергии. В пылу ссоры Айрис не желала знать никаких запретов, никакой красной черты – лишь бы настоять на своем, уязвить здесь и сейчас. Их еще не сложившаяся семья напоминала государство, где за переход улицы в неположенном месте можно запросто получить двадцать лет каторги.
Айрис годилась ему в дочери – правда, в очень взрослые дочери. Однажды, благодаря многолетней привычке засекать время, Дин обнаружил, что во время одной из перепалок она отрыдала четыре часа подряд. Рекорд, восхитился контактер. Но только с Айрис он мог говорить о мучающих его кошмарах, депрессиях и видениях. Заводить об этом разговор с Черри ему бы и в голову не пришло. Впоследствии Диноэл так сказал Олбэни Корнуольскому:
– Да, она растравила мои болячки, но, прах дери, мне впервые не надо было делать вид, будто их нет.
Что ж, он любил ее – любил так, как никогда не любил Черри: