Вера яростно перелистнула несколько страниц вперед, будто желая пропустить все плохие записи о себе. Глядя на даты, она понимала, какие были ближе к настоящему дню. Она быстро пробегала глазами по страницам, выискивая знакомое «мама», а если этого не было, просто искала дальше.
Но редко где это слово не мелькало. И, к глубочайшему сожалению и разочарованию Веры, отзыв всегда был негативным.
«Попросила денег на концерт. Ну да, пять тысяч. Но это же моя любимая группа! Ну как она не понимает?! А, да она, наверное, в молодости вела такой же затворнический образ жизни. Только за хлебом ходила, наверное. Как она вообще папу-то встретила? Или он доставщиком пиццы был? А кем он был вообще? Кто он? Никита. Это все, что я знаю. А фамилия-то мамина. Даже с фамилией зажадничала. Черепаха».
Каждая запись, каждое предложение, каждое слово больно врезались Вере в сердце, словно острые спицы. Но, ведомая каким-то яростным чувством, она продолжала чтение.
«Мне очень нравится Марк! И я ему тоже! Он, конечно, не говорил, но иначе быть не может. Я что, не вижу, как он на меня смотрит? А ведь это самый красивый мальчик в школе! А какой он крутой! И спортом занимается. Что бы он мне ни предложил, я бы на все согласилась. Я бы даже…».
Вера быстро перелистнула страницу, тошнота подступила к ее горлу. Позабыв о прочитанном секунду назад, она приступила к другой записи:
«Ну-у-у, это все! Сил моих нет больше! Терпения нет! Все! Все!!!
Я ЕЕ НЕ-НА-ВИ-ЖУ!
Черепаха обозленная, сухая и черствая!
Позвала друзей посидеть, Марка тоже позвала, он бы с минуты на минуту пришел, так она ворвалась и давай орать! Сумасшедшая! Ух, ненавижу, все испортила, как обычно! Ничего другого от нее не дождешься! Только портить может, портить мне жизнь! Сначала эта хрущевка, потом утаивание отца, теперь вот это все! Я очень злая, не могу описать! И все из-за нее!
Да лучше бы она У-М-Е-Р-Л-А».
Что-то внутри Веры упало в самую бездну ее существа, лишив ее чувств и забросив в оцепенение. Она не заметила, как опустилась на пол, положив раскрытую книгу себе на колени. Взгляд ее потупился на невидимой точке на стене. Она ни о чем не думала.
Затем Вера растянулась на полу, раскинув руки в стороны, а книга лежала у нее на животе. Она смотрела в потолок, пока в голове ее стучало: «Да лучше бы она умерла».
За окном сгустились сумерки.
Вскоре Вера не смогла видеть даже потолок, потому что в комнате стало слишком темно. Страх подтолкнул Веру подняться на ноги и включить свет в комнате. Потом она подошла к окну, раскрывая шторы и с удивлением встречая поздний вечер.
Приближение ночи встревожило Веру. Она на минуту забыла о дневнике дочери и, не желая больше оставаться в этой комнате, вышла.
Темнота была повсюду. Охваченная необъяснимым страхом, Вера везде включила свет, не оставляя нигде темных мест. Ей