“Такие совещания проводились по всей стране. Большой террор готовился, как крупномасштабная военная операция. На заседании глава областного НКВД Миронов объяснил, что операция составляет государственную тайну, и за разглашение ее деталей – военный трибунал. Сразу после совещания его участники должны были «первым поездом» отправиться по местам, чтобы 28 июля приступить к арестам. Западной Сибири был дан «лимит» на расстрел 10 800 человек… но Миронов заверил участников совещания: «Можно посадить и 20 тысяч, но с тем, чтобы отобрать то, что представляет наибольший интерес». Кроме того, каждому начальнику оперативного сектора была поставлена задача: «Найти место, где будут приводиться приговоры в исполнение и место, где закапывают трупы». Если это место в лесу, то следовало заранее срезать дерн, чтобы потом замаскировать массовое захоронение. Остальные сотрудники не должны были знать ни о месте захоронения, ни о числе казненных, только очень узкий круг посвященных”[4].
А Агнесса-то думала, что Миронов пьет люминал и не спит из-за ссоры с ней. Но в последующие дни и недели, когда Москва постоянно требует от него сводки о цифрах произведенных арестов, Миронов уже не в силах скрывать от Агнессы, как он сам напуган. И как только маска железного самоуверенного чекиста начинает сползать – выглядывает страшное и жалкое лицо (спасибо наблюдательности Агнессы!) виновника, охваченного страхом:
А Сережа… Сережа тоже боялся.
Как всё у него напряжено внутри в страшном ожидании я поняла не сразу. Но однажды… У него на работе был большой бильярд. Иногда, когда я приходила