Но в действительности, несмотря ни на что, несмотря даже на минутные сомнения, мелькавшие в моём сознании в виде пугающих картинок, родная тётя предстала именно такой, какой и была в моих представлениях, учитывая, прежде всего, непередаваемый шарм всё тех же пожелтевших фотографий.
Из окна останавливающегося вагона я сразу узнал её, торопливо выходящую из дверей вокзала и вскоре на миг пропавшей в небольшой по-южному очень пёстрой толпе встречающих. Старые фото, которые я разглядывал накануне, вполне соответствовали и теперешнему её внешнему облику, несмотря на то что прошло уже немало лет.
Слегка сухощавая, среднего роста и довольно подвижная, с неисчезающим задорным блеском в глазах, моя немолодая тётя действительно прекрасно выглядела для своих лет.
Когда я сошёл с поезда, она, на удивление быстро разглядев и признав меня, с необыкновенной резвостью подлетела ко мне и, бесконечно обнимая и осыпая поцелуями с возгласами: «Как же ты похож на отца! Какой ты стал большой! Как возмужал!», настолько ошеломила меня своим напором, что всю дорогу до её дома я чувствовал сильное смущение и толком не мог отвечать на её расспросы.
Выплёскиваемая ею энергия и темперамент, казалось, никогда не иссякнут. Говорила она певуче и быстро и, как мне показалось, много. Наверно, эта её манера говорить и сама речь явились результатом долгого проживания здесь на юге, где все немного растягивают слова почти нараспев и при этом любят говорить помногу. Особенно это заметно было, когда, расспрашивая меня и выслушивая мои немногословные ответы, она пускалась в довольно-таки продолжительные экскурсы в прошлое, овеянные ностальгическими переживаниями, то вдруг прерывалась, чтобы выяснить о чём я задумался, что хочу сказать, попутно вставляя на то какую-нибудь реплику, или опять с неподдельным интересом начинала расспрашивать меня о чём-нибудь.
Порой я не мог даже уследить за непривычным для меня разбросом её мыслей. К тому же она и спрашивала и тут же сама себе отвечала и почти одновременно с этим продолжала рассказывать, говорить, как бы сразу обо всём, дотошно всем интересовалась, – интересовалась даже нашим котом, которого ни разу в жизни не видела.
Несмотря на увесистую сумку с вещами, я довольно быстро шагал за ней, а она, не прекращая говорить, успевала забежать то с одной стороны, то с другой, пытаясь помочь мне нести сумку, которую я каждый раз предусмотрительно перехватывал в другую руку – противоположную от неё. Мимоходом она вставляла что-то и об улочке, с которой мы свернули в переулок, и о старом здании, где висела мемориальная доска. На уцелевшие