Он пошел в гостиную и направился к книжной полке. Рядом с книгами (не мистикой и не ужасами, а кулинарными сборниками рецептов и женскими романами, преобладающе позапрошлого столетия) лежали семейные фотоальбомы. Дэниэл взял один, быстро пролистал его – не тот. Отбросил на диван. Второй, третий – все не то. Вдруг заболела голова. Таблетки. Позже, вот четвертый альбом. На первой же странице была фотография с Ритой. Сколько ей здесь? Двадцать два года? Широкая улыбка, длинные волосы и огромный живот. Она тогда очень сильно переживала из-за растяжек, но природа одарила ее эластичной кожей – растяжек практически не было, а те немногие тонкие, что все же образовались от растянутого живота, скоро побледнели и стали практически не заметными. «Эластичная кожа, – подумал Дэниэл, вспоминая то время, – точно, как и в ночном сне в зеркале, когда кожа ее шеи натянулась в обратную сторону…». Или все же не сон?
Вот еще фото из фотосессии молодой семейной пары. Вот он обнимает жену со спины, прижимая пару малюсеньких голубых пинеток к левой стороне живота. Такую же пару Рита держит у правой стороны.
Было куплено два комплекта для новорожденных, коляска для близнецов и две кроватки. Однако понадобилось все лишь для одного ребенка.
Беременность протекала хорошо. Рита была уверена, что сможет родить сама, показания врачей это подтверждали. Она и родила, но лишь одного ребенка. А затем схватки прекратились, больше не начавшись никогда, даже спустя шесть лет, когда родилась Молли путем уже заранее запланированного кесарево сечения.
Дэниэл родился достаточно легко и быстро. Услышав его отчаянный крик, крик человека, которого без его на то разрешения произвели в этот жестокий и несправедливый мир, Рита вдохновилась на рождение второго сына, однако на этом все прекратилось. Врачи пытались стимулировать схватки, но у них ничего не выходило. Все происходило очень быстро: у Риты открылось кровотечение. Эпидуральная анестезия еще действовала, и врачами было принято решение немедленно провести операцию. Рита плакала, осознавая, что сейчас может ее ожидать. Все это время Дэниэл был рядом. Нет, он не наблюдал непосредственно за процессом появления на свет его сыновей, он сидел у головы жены и всячески подбадривал ее. Хотя тогда в поддержке он нуждался не меньше Риты.
Младенца извлекли, однако такого возмущения, какое проявил Макс часом ранее, не последовало. Рита плакала. «Кричи», – умоляюще бормотал Дэниэл. Но малыш не кричал. Врачи долго пытались оживить мальчика, но у них ничего не вышло: он захлебнулся за несколько минут до появления в этом мире…
Сомнения не было: дети были близнецами. Дэниэл долго стоял у младшего сына, который выглядел, как спящий младенец. Не было лишь ярко-розового цвета кожи, присущего всем новорожденным. Мальчик был точной копией Макса, сладко посапывающего на груди у Риты в ее палате. Маленького Мартина похоронили,