Наковальне минутных стрелок,
Одиночество схоже с суммой
Всех не вымытых мной тарелок.
Сочинил для себя простуду,
И сквозняк запустил как друга.
Срисовав со стены этюды,
Тех, что ходят от центра круга
В заведённых часах без боя,
Отмеряя душевный насморк,
Со стежками ручного кроя.
Сочинил для себя обиду —
Одиночество ей – синоним.
Отнеся себя к их подвиду,
В унисон мы молчим и стонем
Под протяжные ноты горна
В водопроводе тех хрущёвок,
Что душою, как прежде, полны.
Не сорвать бельевых верёвок,
Пронеся их по стержню мыла,
Я ведь смертен и так. Успею.
Одиночество отступило.
СЕРДЦЕ РВАНОЕ
Я заштопаю своё сердце рваное,
Без того уже заплаток полное.
Потерял ту, что Богом не данная
И споткнулся, где поле ровное.
Я пронзаю его иглами острыми,
И еще не совсем отдохнувшее.
Не приватное оно, а как постеры-
Наизнанку со всем равнодушием.
Признавал и с изъянами грубыми,
И со всеми чертами наивными.
Приставал к ней со стихами заумными,
У которых не знал даже имени.
Как мечтает оно удивительно,
С осторожностью в бездну всматриваясь,
Пред небрежностью ран упоительно.
И не чужда ему её матовость.
Не погаснет, хоть и будет обмануто,
Будет биться, будучи преданным.
Я сердечных дел мастер с заплатами,
Заготовленными заведомо.
И томленное пленительной стяжкою,
Пред любовью откроется чистою.
Чтоб как гром застучать под рубашкою
Красноречием Бога-артиста.
КАРАОКЕ-ЛЮБОВЬ
Сколько в тебе еще букв, сколько символов,
Тех, о которых не знаю еще я?
Будто пшеница тобою я вымолот,
В сердце к тебе навсегда помещенный.
Сколько в тебе еще звуков и примесей,
Всех разноцветных и радужных терций?
Сколько еще мне душа твоя выбросит
В дар словно кости собаке прям в сердце?
Чем ты ещё приворот бросить вздумала,
Скольким мечтам твоим вторить пощадой?
Я же на ниточках. Вроде как вуду мне
Сделала. Колешь из разных площадок.
Знаешь, в глазах ведь давно воды луковых,
Чувства давно, априори, промокли.
Считывай душу горящими буквами,
Словно войдя в меня как в караоке.
К АЛТАРЮ
Удивила меня, индивидуума,
Довела до глагола «люблю»,
И от пляжного жаркого вида
Расшатался мой выдержки люфт.
Записала меня без синонима,
В телефоне, под именем «мой».
Преждевременно вышла из комы,
Что не верится даже самой.
Довела