Фома с нетерпением ждал ответ, слушая в трубке регтайм Скотта Джоплина, затем музыка прервалась, и раздался голос:
– Хорошо. Мы дадим вам шанс. Отправьте свои данные на электронную почту компании, в ответном письме вы получите первое задание «Центра». Когда будете совершать звонок, представьтесь разносчиком пиццы.
– Будет сделано.
По другую сторону провода слышался плохо скрываемый смех, но Баранов его не заметил.
Фома открыл черную записную книжку с пометкой «Death Note» («Тетрадь смерти») и занес туда имя Хабального. Ровно через 6 минут 40 секунд Алексей умрет от сердечного приступа 7.
Метанойя 8
Voilà une belle mort.
Вот прекрасная смерть.
Баранов отправился в гараж, подключил свою трубку к стиральной машине с антеннами, затем стал набирать номер телефона, который получил.
Алексей был в офисе, там он обычно раскладывал пасьянс «Паук» на компьютере, кидал дротики в портрет президента Владимира Крабова или получал инструкции от Госдепа США через онлайн-чат. Хабальный отвлекся от дротиков и ответил на фатальный звонок.
– Алексей, это компания «Ту-пицца». В качестве подарка друзья заказали для вас «Пеперони», когда мы могли бы доставить заказ?
– Мне нельзя пеперони, там свинина 9.
– А что на счет крабов?
– Крабов – обычный жулик и вор…
«Хабальный все еще жив, хотя крыса в гараже сдохла всего за несколько секунд. Может, нужно добавить мощности сигнала?» – предположил Фома и повернул ручку регулировки.
– Крабов похитил мою молодость. Лучшие годы я потратил на борьбу с ним, – не унимался Хабальный.
– Леша, брат, тебе сорок лет. Большая половина жизни уже прожита. Что у тебя позади? что в настоящем? что впереди? Мрак, грязь, страх и ничего человеческого. Опомнись, пока не поздно.
Хабальный не знал, как ответить, он свернул пасьянс «Паук» на компьютере и открыл онлайн-чат, чтобы спросить совет у Госдепа США.
– Леша, ведь жизнь не вечна. Скажи, ты счастлив? – продолжил Баранов.
По радио зазвучала «Lacrimosa» Моцарта 10, и в эти секунды с Хабальным произошло чудо. Алексей вдруг осознал мимолетность жизни, всем сердцем почувствовал, что видимое временно, а невидимое вечно11. Оглядываясь назад, он видел в своей жизни только умножение злобы. Ему казалось, что злоба политических спекуляций делает его значимым, важным, он даже научился ее дорого продавать, но счастье нельзя купить за деньги. Хабальный понял это слишком поздно: «Ах, если бы и вовсе не умирать, а воротить бы жизнь! Тогда бы… тогда…»
Он посмотрел в чистое небо последний раз и горько заплакал. Полные слез глаза таили в себе раскаяние. Алексей обрел новую совесть и умер не тем, кем он жил.
Вечером по телевизору сообщили о том, что умер