Так оживают в полдень миражи,
И Дамой Пик хохочешь на билете,
И предлагаешь партию на жизнь!
А я тебе – на смерть! – Достань компостер
И проколи бесстыжие глаза,
В них нет давно ни радости, ни злости,
Лишь хрустнут нарисованные кости,
И истечёт бумажная слеза…
И мчит трамвай туда без остановки,
Где нету тайн, и ясность – тоже бред,
Порву билет, с подножки спрыгну ловко —
В траве растает призрачный мой след…
Рождество ё-моё
Опять звезда печальная упала —
Я в полночи над городом летел,
О, как прорваться в небо я хотел! —
Но сила страсти в бездну увлекала.
А мир внизу любовью задыхался —
Взглянул, не удержался – дёрнул бес —
Опять на эту удочку попался
И в чью-то матку грохнулся с небес!
Упал наотмашь, парочка на пике
Любовной страсти, я – такую мать! —
Весь ошалел в священном этом крике,
Пытался даже ангелов позвать!
Её потом он часто домогался,
Ночами спать спокойно не давал,
Я поначалу дрейфил и стеснялся,
Потом о мести неминуемой мечтал.
Кричал как заяц – больно было уху —
Вот вылезу и трахну кирпичом!
А ангелы мне шили групповуху,
Но я-то был как будто не причём?!
Скользнув по сердцу взглядом оловянным,
Он вновь в тенётах матрицы исчез,
А я в полубезумье окаянном
В мир грешый сквозь влагалище пролез!
Средь этих окровавленных платенец
Святого Чуда, право, не найти,
Лежал я, небожественный младенец,
И грудь? сосал у млечного пути.
Был смертный грех за счастье жизни плата,
Уже в пелёнках я «пошёл на вы»,
И в белых, но затасканных халатах
Несли свои дары ко мне волхвы.
Был первый дар – слепая жажда власти,
Был дар второй – себя за бога мнить,
Зашили лаз и наложили пластырь
Да сели рядом водку жадно пить.
А я глядел… Проход был, видно, узкий,
Что помогло о небе мне забыть,
И сразу пить учился без закуски,
И раньше ненавидеть, чем любить.
Был третий дар пропитан смертным ядом,
И я глазами «мать твою» искал,
Волхвы курили свой вонючий ладан,
Один из банки спирт уже лакал.
Ещё шептали ангелы про нежность,
Но в голову входил коварный хмель,
И видел я лишь бритую промежность
И чёрный нескончаемый тоннель…
И караулить Тишину
Однажды душным летним вечером,
Что обращает в сказку быль,
Взлечу я в небо белым кречетом —
И степь запрячется в ковыль.
Сыщу в траве звезду я падшую —
Все звёзды