– Кстати, я только что вот о чем подумал. Может быть, у тебя не совсем удобно? Так поедем ко мне.
– Я живу одна.
– Какое счастье!
– Не иронизируй. Для женщины это трагедия.
По ней нельзя было сказать, что для нее одиночество – трагедия.
– Тяжелые воспоминания, – понимающе кивнул Воронцов. – Он ушел, и сердце твое разбито.
– У тебя настроение какое-то такое…
– Какое?
– Разочарование, – подобрала нужное слово Хельга.
– Это точно. Жуткий день, сплошные отрицательные эмоции.
– Я тебе чем-то могу помочь?
Воронцов взглянул Хельге в глаза и обнаружил, что взгляд ее совершенно серьезен.
– Нет, вряд ли.
– Ну, тогда и не плачься.
Она была очень рациональным человеком, оказывается.
– Если вот только… – мечтательно протянул Воронцов.
– Что?
– Ты можешь, конечно, меня утешить, если честно.
– А вот это уж дудки, – сказала проницательная Хельга. – Даже думать об этом не смей. В своей постели я сплю одна.
– Ты придерживаешься на редкость строгих правил, – вынужден был признать Воронцов со вздохом.
– Вот это ты точно подметил. Родители меня воспитывали в строгости.
У Хельги, оттого что она нажимала на педали, немного приподнялась юбка, совсем открыв ее колени. Воронцов в который раз вздохнул и отвернулся к окну.
Зеленый «опель», который уже несколько кварталов следовал за ними как приклеенный, он не заметил. А машина знакомая была. Приметная очень машина.
Глава 4
Утром, едва открыв глаза, Воронцов увидел на потолке трещину. Трещина была небольшая, потому, наверное, он ее и не приметил раньше. Голова, к счастью, не болела, но общее состояние было на «двоечку», как определил Воронцов. Даже на «двоечку с минусом», так точнее.
Он повернул голову и вдруг понял, что проснулся не в своей комнате. Вот почему потолок показался ему незнакомым. На пуфике перед зеркалом, спиной к Воронцову, сидела Хельга. Она так была занята своим лицом, что ни на что другое не обращала внимания. Воронцов опустил глаза и обнаружил, что лежит в костюме Адама. Наверное, его поразил этот факт, потому что он издал какой-то нечленораздельный звук, и Хельга, не оборачиваясь, взглянула на его отражение в зеркале.
– Привет, – сказала она просто и беззаботно.
Воронцов поспешно прикрылся простыней.
– Ого! Ты, оказывается, жутко стеснительный, – усмехнулась Хельга.
На ней был наброшен короткий, очень короткий халатик, да и тот был не застегнут – в зеркале Воронцов видел отражение ее обнаженной груди.
– Я ничего не помню, – признался Воронцов.
– Ты не очень-то оригинален. У вас, у мужчин, это способ обороны, да? Сослаться на амнезию?
– Мы… мы…
Воронцов замялся, подыскивая нужные слова.
– Мы… спали вместе?
– А ты как думаешь?
Значит, вместе. Черт