Наконец ты возвращаешься за столик к своим двуличным подругам. Они обнимают тебя, хлопают и рассыпаются в лживых похвалах. Ты налегаешь на виски так, будто каждая стопка приближает тебя к Нобелевской премии по литературе.
– Девочки, – выговариваешь ты заплетающимся языком (я и не заметил, как ты набралась), – комплиментов и коктейлей много не бывает!
Чана кладет ладонь тебе на руку.
– Коктейлей, пожалуй, на сегодня хватит.
Ты не слушаешь: твой новорожденный «шедевр» имел успех, и теперь у тебя послеродовая эйфория.
– Я в порядке.
Линн подзывает официантку.
– Еще три виски. Девушке надо снять стресс.
– Какой стресс, Линн? Я просто вышла и прочитала гребаный рассказ.
Чана чмокает тебя в лоб.
– Охренительно прочитала!
Ты не ведешься на дешевую лесть и отталкиваешь ее.
– Да пошли вы обе!
Ты очень пьяна, но я рад, что увидел тебя такой. Если собираешься любить человека, надо узнать его со всех сторон. Да и подруги твои теперь бесят меня гораздо меньше. Они переглядываются, ты высматриваешь кого-то в баре.
– Бенджи уже ушел?
– А он хотел прийти?
Ты вздыхаешь так, будто это не первый случай, и твое терпение лопнуло. Хватаешься за телефон, однако Линн успевает раньше.
– Бек, нет! – возражает Линн.
– Отдай телефон.
– Бек, – вмешивается Чана, – ты пригласила, он не пришел. Все!
– Вы его ненавидите, – заводишься ты. – А вдруг с ним что-то случилось?
Линн отводит глаза, а Чана фыркает:
– А вдруг он просто… козел.
Линн бы замяла на этом разговор, точно. Уверен, из вас троих она единственная, кто в конце концов дезертирует из Нью-Йорка в какой-нибудь маленький незатейливый городок, где девушки пьют вино, в барах не проводят литературных чтений и по субботам из музыкального автомата орет «Марун 5». Нарожает там детей и будет фоткать их с таким же остервенением, с каким сейчас снимает стопки, пустые бокалы и туфли.
От Чаны так просто не отделаться.
– Бек, ты пойми, – не унимается она, – Бенджи – козел. Верно?
Я хочу заорать «ДА», но держу себя в руках.
– Некоторые мужики – козлы. Смирись. Хоть все книжки мира ему передари, он все равно останется Бенджи. Не Беном, не, прости господи, Бенджамином – просто Бенджи. Вечный инфантил. Так что шел бы он на хрен вместе с его гребаной содовой и дурацким именем. Как вообще можно так себя называть – Бенджи? Он еще и произносит это по-дурацки, на китайский или французский манер. Бен Джиииии…
Я слушаю очень внимательно. Противно, конечно, но что поделать: твое окружение надо изучить. Я заказываю еще водку с содовой. Бенджи…
Ты сидишь насупившись, скрестив руки. Официантка приносит выпивку, ты оживляешься.
– Как вам рассказ?
– Не знала, что ты интересуешься ковбоями, – мгновенно реагирует Линн.
– Я и не интересуюсь, – мрачно отвечаешь ты. Лица в полумраке не видно. Заглатываешь виски и запиваешь рассолом, подружки