Малика, вытирая слезы, уходит домой.
В этот момент на балахоне зажигается свет, слышатся крики. По лестнице сбегает Махмуд, усатый человек в синей майке и черных трусах.
– Исак-ака! Можно от вас позвонить? Мамура рожает!..
– Идём. Только Броня ещё спит. Я тебе телефон в окно протяну.
Исаак скрывается за дверью. Через некоторое время выносит эбонитовый телефон на подоконник. Махмуд торопливо набирает «03».
– Алло, скорая?.. Приезжайте скорее! Жена вдруг рожает!.. Температура? Не знаю… Сколько лет? Мне? Ах, ей? Тридцать, наверное… Фамилия? Как её фамилия? Это… Туйчиева… Адрес? Балыкчинская, шестнадцать! Я вас очень прошу, быстрее!
Махмуд бежит наверх, выводит жену Мамуру. Она держится за огромный живот. Махмуд осторожно ведет её по скрипучим ступенькам.
И снова всё на сцене застывает в стоп-кадре.
Рассказчик поднимается по лестнице».
– …Заказ-самса! Кому заказ-самса? Пирожки! – Крик торговки отрывает меня от чтения. Женщина со старой детской коляской подходит к нашему боксу. – Дядя Боря, кушать принесла! Горячие! Руки мойте!
В коляске, под чистенькой тряпкой золотятся бока заказ-самсы, здесь же большой китайский термос, пиалушки, бумажные салфетки. Полный сервис. Или, как говорили на газстейшн, «фул-сервис».
Дождь прошел, и воздух изумительно чист. Сидим, устроившись на низеньких табуретках, постелив на ящик из-под патронов газетку. Едим обжигающую вкусную самсу.
Иногда такие уличные перекусы во сто крат лучше, чем ресторанное застолье.
– Молодчина Сокина-апа, не халтурит! – довольно говорит Боря, запивая чаем самсу. – И тесто хорошее, слоеное, и мяса достаточно… И думба. Всё как полагается.
– Да, вкусно.
Асик молчит. Что ему, бестелесному, до этого праздника живота?
И вдруг прорезается:
– «Какая, на фиг, пицца с заказ-самсой сравнится»! – декламирует он крикливо.
– Что это ты улыбаешься? – спрашивает меня Боря.
– Да так, вспомнил… Дядь Борь, а вы помните, в Ташкенте был такой милиционер с огромными усами, Махмуд Муйлов? Обычно он на перекрестке около цирка стоял…
– Какой ещё Махмуд? Его звали Абдужаббором! И мы были друзьями. – Боря улыбается. – Хороший был человек. Только рано ушел. А чего ты о нем вдруг вспомнил?
– Как вам сказать? Он… один из персонажей моей пьесы. Он был нашим соседом.
– А ты где жил?
– На Балыкчинской, около зоопарка.
– Неправда! – возмущенно говорит Боря. – Мы с Абдужаббором жили здесь, на Кашгарке. Вот на пригорке, примерно где грузовик сейчас стоит, за кожевенным цехом наш тупичок был.
– Может, вы путаете что-то? Его ещё в кино снимали…
– Снимали… Но его точно не Махмудом звали! Абдужаббором! Это ты что-то путаешь!
– Облажался, писатель! – довольно говорит Асик. – Вот куда заносят твои фантазии!
– Да ничего я не перепутал. Он жил в нашем дворе! – отвечаю я Асику.
Вслух