– Здрасьте, – поприветствовал я, – нам бы пол-литру.
– Полтинник, – с усиленным ударением на втором слоге произнесла Зойка, явно показывая, что ее товар не дешевка какая-то, а потому стоит соответствующе.
– Идет, – кивнул я и протянул заранее заготовленную купюру.
Зойка придирчиво оглядела бумажку, словно кому-то в мире может прийти в голову подделывать пятьдесят рублей. Но я не возражал, хотя вид хозяйки квартиры уже не вызывал желания покупать хоть что-то, что можно употребить внутрь. Проверив бумажку, бутлегерша удалилась, закрыв предварительно перед нами дверь.
– А чего ты так мало попросил? – ожил Сокол. – Нам же литров двадцать надо.
– Сначала попробуем, – ответил я. – Выкинуть пятьдесят рублей не так жалко, как две штуки.
– И что, – снова задрожал Сокол, – нам придется сюда снова возвращаться?
– Ну, можем здесь продегустировать, – пожал я плечами. – Только придется из горла пить. Ты как?
– Да хоть с пола, лишь бы через этих не ходить.
Появилась Зойка с пластиковой бутылкой, в которой плескалась мутная жидкость.
– Вот, – протянула она бутылку.
– Послушайте, – сказал я, не торопясь забирать купленное, – мы с другом идем на праздник и нам нужно больше алкоголя. Литров двадцать сможете нам налить?
– Двадцать. – Глаза Зойки округлились от жадности. – Это две тыщи.
– Деньги есть, – уверенно сказал я и достал две зелененькие бумажки. – Но мы же не можем вслепую покупать, надо сперва попробовать.
– Поняла, – засуетилась Зойка и снова захлопнула дверь.
– Ты чего? – удивился Сокол.
– Сейчас увидишь, – успокоил я его.
И правда, бутлегерша появилась с нашей бутылкой самогона, но в этот раз она в придачу передала нам маленький пакет.
– Только не шумите, – попросила она и захлопнула дверь.
Мы спустились на цокольный этаж и устроились на подоконнике. Щедрая Зойка положила нам в пакет четвертушку черного хлеба, четыре стрелки зеленого лука и маленький кусочек сала, а на самом дне – о чудо! – нас радостно приветствовали два пластиковых стаканчика.
– Живем, – радостно сказал я и разлил по первой.
Ну что сказать, «Далмором» и не пахло. Пахло тухлыми овощами и чем-то неуловимо убийственным с химическим оттенком.
– Господи, какая гадость, – прохрипел Сокол и стал отчаянно заедать проглоченное.
– Ну вот, а ты говорил двадцать литров, – ухмыльнулся я и закурил. Послевкусие было еще хуже, чем привкус.
– Что будем делать? – спросил меня приятель, тоже закуривая.
– Надо думать. С одной стороны – сивуха, не уверен, что все после такого доживут до утра. С другой стороны, если тебе эти люди не очень близки, а мне, например, именно так, я бы не парился. Ведь за две тысячи мы сможем купить максимум три литра водки. Охота тратиться?
– Нет, – покачал головой Сокол. – Я так не могу. Там и друзья мои будут, и девушки. Да и все сразу почувствуют