Ее губы хранили вкус кофе, выпитого перед началом готовки.
–…Мама, я тоже хочу есть!
Отпустив ее, я обернулся.
Сын стоял в раскрытой двери, смотрел наивно, но требовательно.
– Коля, дай нам с папой пять минут. Я тебя позову.
Налив быстро, я выпил первую рюмку не садясь.
* * *
– Ты любишь Риту?
Ирина Колманович глядела на меня с соседней подушки.
– Очень.
Свою жену я любил больше жизни, в постели с другой женщиной это ощущалось с особой силой.
Наверное, кому угодно такие ощущения казались иррациональными, но я был именно таким человеком, испытывал именно такие эмоции.
Посмотрев на Иринину небольшую грудь, я вспомнил, при каких обстоятельствах испытал самый сильный пик любви к своей жене.
Это было шесть лет назад.
Я подарил ей на день рождения кольцо с бриллиантом – не к юбилею, а при проходной дате, не казавшейся эпохальной, потому камень выбирал не по размеру, а по своим возможностям. Размером со спичечную головку, но чистой воды и хорошо ограненный, он сверкал на ее пальце, словно лучик света в капле росы. Жене подарок страшно понравился, но носила она его всего один день, поскольку уже на следующий потеряла, стащив вместе с перчаткой и уронив в снег неизвестно где.
Я, конечно, ругался, но при этом чувствовал, что люблю ее еще больше. Люблю именно за эту потерю – люблю безумно. И если бы мне предложили половину города за возврат кольца, я перебил бы всех, не пощадив даже Колмановичей, с которыми мы еще не собирались стать свопперами. Но, конечно, все остались живы: просто я купил другое кольцо, меньшего размера и с бОльшим камнем.
– А почему ты это спрашиваешь?
– Потому что сама подумала, как сильно люблю Сергея.
– Именно сейчас?
– Именно сейчас.
Улыбнувшись, Ирина повернулась, закинула на меня ногу.
Ее колено было матовым и гладким, но у жены все-таки оно было лучше.
– Знаешь, Саша…
Голос был мягким, как и ее кожа.
– Чем чаще мы с тобой…
Я коснулся Ирининой груди.
– Мне очень хорошо с тобой. И чем лучше, тем сильнее понимаю, как я люблю Сергея и до какое степени я счастлива с ним.
Этим утром мне в голову шло и шло все, что я узнал о Колмановичах.
Теперь я думал, что эта грудь никогда не брызнет молоком – ее уделом останутся ласки, не ведущие ни к чему существенному.
Слова о счастье казались иллюзией, питающей ее саму.
– Мне тоже с тобой хорошо.
Я нашел ее губы.
Дыхание Ирины было чистым, поцелуи – не слишком горячими, но нежными.
Ее нога лежала на моем животе.
Я опустил руку.
Бедро было прохладным, ниже оказалось тепло и влажно.
– Я там давно не брила.
Ирина по-своему поняла мои действия.
– Так и прекрасно.
Мой палец не встречал преград.
– Не люблю, когда голое, как охлажденная курица.