– Отец говорит, что каждый третий дом на улице или построен евреями, или принадлежал им. Он участвовал во времена Андропова и Черненко в реконструкции улицы, – заметил Ромка. – Положили два с половиной гектара плиток без цемента, их ровняли специальными резиновыми молоточками. В восемьдесят шестом отремонтировали фасады, поставили фонари, и работы закончили. Тогда появилась фраза «Арбат офонарел». Её приписывают Окуджаве.
– Что-то я проголодался, – остановил Рому Илюша. – Давайте поедим что-нибудь. Сергей, – позвал он, – прими наш заказ.
Когда официант ушёл, Илюша достал из-под стола бутылку «Советского шампанского», открыл и разлил по бокалам.
– Выпьем, друзья, за здоровье Давида, которому предстоит участвовать в разборке тех руин, над которыми трудится сейчас, не покладая рук, наш народ под руководством коммунистической партии.
– Хорошо сказано, – оценил Санька. – Только я не уверен, что ему следует исполнять эту историческую миссию. Я бы лучше пожелал ему участвовать в строительстве капитализма в Соединённых Штатах. У вас хороший стартовый потенциал, ребята: оба евреи, Илюша – пианист от бога, Мира тоже не лишена способностей, Давиду всего два года.
– Спасибо, дружище, – поблагодарил его Илюша. – Но я не уверен, что родители после отъезда Виктора в Израиль, захотят перебираться в Америку.
– Кстати, как там Витя? – спросил Ромка.
– У него всё хорошо. Ему засчитали три с половиной года института, откуда его выгнали, он поучился ещё один год и получил