Добирались на метро парами и радостно приветствовали друг друга, усаживаясь за столом. Школа была уже позади, и наступило короткое, но прекрасное беззаботное время. Стояла хорошая погода, и хотелось гулять, встречаться с друзьями и подругами и не думать о будущем.
– Сегодня замечательный день, – бодро заметила Наташа. – Спасибо Кате, что вытащила нас из дома.
– И надо провести его так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитый день, – сострил Санька. – Предлагаю не скупиться и заказать побольше еды и вина.
На столе уже лежало шесть брошюр меню, и все взялись его изучать. Снова подошёл молодой официант в переднике и принял заказ.
– Пока мы ещё трезвые, давайте обсудим, куда пойдём в воскресенье, – предложил Ромка. – А не попытаться ли нам прорваться в Таганку.
– После смерти Высоцкого я там ни разу не был, – сказал Илюша. – По-моему, без него театр стал неинтересен. В «Гамлете», «Мастере» и в других постановках он исполнял главные роли. В «Галилее» он стоял на голове, сам видел. Если сегодня туда ходят, то просто из ностальгии по Высоцкому.
– Ты не прав, там есть ещё замечательные актёры, – парировал Ромка, – и все они звёзды: Вениамин Смехов, Хмельницкий, Золотухин, Алла Демидова, Губенко, Славина, Леонид Филатов, Ярмольник, Готлиб Ронинсон, Семён Фарада …
– Верно, – перебил его Санька. – Кроме того, там гениальный режиссёр Юрий Любимов. Но ему не дают делать то, что он хочет и как он хочет. Почти за все постановки приходилось воевать, а «Владимира Высоцкого» и «Бориса Годунова» просто запретили. «Берегите ваши лица» на стихи Вознесенского запретили после третьего представления, там Высоцкий пел «Охоту на волков». Он принял его на работу, когда в «Современник» его не взяли. И тоже не взял бы, но Высоцкий пришёл с гитарой. Любимов попросил его сыграть, и тот что-то спел. Это решило его судьбу. Похороны тоже ему организовал грандиозные. А отец, между прочим, еврей, от него отрёкся, заявив, что антисоветчик ему не сын. Даже проститься не пришёл.
– Мне отец рассказывал, как однажды его приятель приехал из Ленинграда в командировку, – вступила в разговор Яна. – Он вечером, когда закончил свои дела в институте, захотел пойти на «Мастера и Маргариту». Ему объяснили, как попасть в театр. И вот он подходит к воротам заднего двора. Охранник его спрашивает, куда это он … К Готлиб Михайловичу Ронинсону, говорит. Ну, те его тут же пропускают, и он идёт по коридору и сталкивается с актёрами, которые выходят, заходят или просто сидят и гримируются в своих уборных. Входит в фойе и растворяется среди зрителей. А в зале уселся на откидную скамью на пружине, которая прикручена к креслу и открывается в сторону прохода. Так он сходил в театр