– А я был на стороне этой самой Республики? – вкрадчиво уточняешь, ответно глядя в крохотные кругленькие очки собеседника.
– Именно. В целом понятие «джиханы» не очень легко определяется, особенно учитывая, что их нет, но…
– Почему нет? – резко спрашиваешь ты.
– Потому что нет Республики, – ответил врач с улыбкой. – Нельзя идти против закона, которого не существует, как думаете?
– То есть я… мы проиграли?
– С одной стороны, да. Но, с другой стороны, чтобы вы не одолевали себя тяжелыми думами, джиханы тоже не победили. Республики нет, но и нас… В смысле, джиханов, – тоже.
Ты присел на своей койке. Инстинктивное чувство, – чувство злобы и презрения. – заполнило сердце.
– Вы – джихан? – прямо спрашиваешь ты.
Доктор опять слабо улыбнулся, не отвел взгляда, никакого страха или чувства вины не выказал.
–Когда-то я был на их стороне, если уж на то пошло, да. И не смотрите на меня так, уважаемый. Противостояние кончилось, уж во всяком случае наше с вами точно. – с грустью произнес Паэльс. Улыбка отобразилась на его лице. Какая-то малоприятная, мягко говоря, она тебе не нравилась, хотя точно не мог сказать почему.
– Мы с вами сражались?
Твой доктор издал короткий, но довольно приятный смешок. Видимо, он человек смешливый.
– Боюсь, случись это, я бы с вами сейчас не беседовал. Вы некогда представляли из себя одно из воплощений силы республиканской армии, дорогой мой. Жалкий доктор медицинских наук… Хм, вернее, джиханских наук, ведь они Республикой не признавались, что на мой взгляд, являлось наибольшим преступлением с вашей стороны… Гкхм… Ну да ладно. Итак, жалкий доктор – птица не вашего полета. Вы бились со всякими нашими… джиханскими… могучими бойцами, имена которых гремели на весь мир, круша, да изничтожая все на своем пути. А такие как я старались свести на нет жертвы и разрушения, которые оставались после ваших игрищ, – ответил Паэльс, под конец став полностью серьезным. Его лицо остекленело и похолодело, он уткнулся глазами куда-то в пол. После чего добавил: «Да. Игрищ. Жестоких и совершенно бесплодных… Совершенно бесплодных». Доктор помрачнел и тяжелым голосом продолжил. – Человек – это то, что он знает и то, что он делает. Каждый выполняет свою работу в этой жизни. Я понимаю. Вы исполняли свою, но… Проклятие войнам отныне и вовеки, – таково мое мнение. Ваши и, чего греха таить, наши эти… бойцы могучие, – вы изничтожали все, до чего могли дотянуться. С бешенством и упоением этим бешенством, более бешеные, чем бешеные собаки.
– Тогда зачем же вы меня лечили? – неприязнь к доктору почему-то прошла так же быстро, как и появилась.
– Повторю: такие как я стараются свести кровь и смерти к минимуму. Мне все равно кто передо мной, я попытаюсь его спасти. Больные дети с территорий подконтрольных Республике