Она скорбна, витиевата,
И я ее не одобряю,
И сколько с нею не возись,
Вам не начислится зарплата.
Герой (в виду имею Сашку)
Проблемы друга разделял
И в пьяном виде угнетал
Истериками всю общажку.
Он рвал одежду, в двери бил
От пониманья, что бескрыл…
Как посторонний созерцатель,
Теперь о прошлом я глаголю
И рассуждаю себе вволю,
Найдя спокойствие в кровати.
Ну а ему-то каково,
Что без кумира и без света
Заброшен в жизнь слепым щенком?
Пути-дороги замело
И далеко нам всем до лета,
С мозгами мерзлыми притом.
Я ядовит? Увы, немного.
Мой слог претит стальным умам.
Но смертной влаги миллиграмм
Больным – бальзам. Не веря в бога,
Не зная духов и чертей,
Живем в плену пустых страстей.
Сегодня – хлеба изобилье,
И масло можете купить,
А если денег подкопить,
То скроете свое бессилье
В квартире новой планировки
За ширмой тюли и ковров,
За хрусталями ширпотреба —
Все это требует сноровки,
Как говорил Олег Чуднов:
«Мирами правит ломоть хлеба».
А он чудное говорил!
Был прям порой, как беспардонность,
Но, несмотря на эту склонность,
Бывал в беседах нежно мил…
За что, наверное, девчонки
За ним таскались, как болонки.
Друзья в одном котле варились
И жили в комнате одной,
Что вытворяли, боже мой!
Но все же, как могли, учились,
Учились, как хирургом стать:
Как резать, как скреплять нам кости,
Как зашивать ножные раны,
Как правильно нас бинтовать,
Чтоб снова мы ходили в гости,
Чтоб снова мы бывали пьяны.
Зубрили общие науки:
Кто что сказал, куда идем…
На лекции ходили днем,
А в сессию терпели муки
От самодуров-педагогов,
Каких еще на свете много. В
Часы «свободные» (Эйнштейн —
Тире – поймите «относительно»)
Читали книги упоительно
И пили пиво иль портвейн.
В последнем случае – печально
День завершался, а наутро
Сгорала память от стыда,
Который дан нам не случайно,
Как и наука камасутра,
Стыд нам полезен иногда.
Друзья учились без призванья:
Чуднов соперничал с папашей,
Судьба сыграла шутку с Сашей —
Он материнские желанья
Привык покорно выполнять
И должен был хирургом стать.
Но должен – суть не значит будет.
Мы знаем: юность все равно
К Вершинам рвется. Ну а Дно
Ждет и правителей, и судей…
Мечтатель я. И потому
Ни обстоятельства не смогут,
И ни