«Смолкина невыносима, она думает, что никто, Володенька, никто не замечает, как она увиливает от своей номенклатуры дел», – тихонько жаловалась мама Оля, а отцу и не надо долго пересказывать подробности злодеяний коллеги; и он, как всегда, понимающе покачивает головой, во всем соглашаясь с мамой.
Правда, один раз папа все же не на шутку всколыхнул уютное болотце взрывом неконтролируемых эмоций. В первых апрельских вечерних сумерках Леня с мамой Олей чудесно коротали время за любимыми занятиями. Леня играл в настольную игру «Гриболов». На подоконнике большого венецианского окна были расставлены деревянные грибы с красными и коричневыми шляпками для ловли их небольшим приспособлением с петелькой на кончике. Мама рядом с ним тщательно очищала от пыли отборные экземпляры своей фарфоровой коллекции. Отец, по непонятной Лене причине, где-то задерживался. Внезапно дверь с грохотом распахнулась, и в гостиную рысью вбежал папка Володя с громким криком: «Аглая оторвала корешок!»
Мама вскочила со стула, выронив из рук статуэтку тысяча девятьсот тридцать восьмого года «Папанин с лайкой Веселый на льдине». Часть льдины с лайкой и левой рукой полярника откололась – но родители, не замечая беды, замерли, негодуя в экстазе сопереживания от последствий преступления Аделаиды Смолкиной. Леня тоже замер, прижимая к груди удочку. В его мозгу впервые ярко и болезненно загорелся незнакомый ему рунический знак Совило: «Аглая, – грозно зарычал чей-то бас, и огненная линия в его сознании послушно метнулась вниз, – оторвала, – бас еще громче воззвал к небесам, и линия плавно взлетела вверх, – корешок», – победно заурчал на падающей интонации внутренний голос шаляпинским басом – и линия огненного знака, закрутившись вокруг тела отца, упала вместе с ним вниз.
В тот далекий вечер огненный зигзаг пророческой фразы впечатался в детское сознание, как знак неизбежного краха всего, что построено людьми на краю бездны. Какой корешок – реликтового фикуса, чудом пережившего блокаду, или корешок переплета ценного издания – оторвала злодейка – уже не являлось то важным для семьи Засулич.
Свершилось главное. Аглая включила тревожный счетчик неизбежной разлуки, приступив к ежегодному пропалыванию корешков последних растений Ленькиного василеостровского Эдема. Уже после семейной поездки в Баренцбург