Город спит, на сто пятой версте
Ожидая небес пробужденье.
До весны еще так далеко.
До ручьев, до беспечной капели.
Неуёмно бьет веткой в окно
Куст разлапистой голой сирени.
Ночь…
Русь. Церковь вида неземного
Как не мытая дурнушка
Без гребешка,
Накренясь стоит церквушка
У большака.
Где был купол, как слезинка,
Крест золотой…
Там теперь растёт осинка
С жухлой листвой.
Изнутри дверь подпирают
Кряж чурбаки.
Окна бельмами зияют,
Полы зрачки.
Лютым людом, в попущенье
Смертных обид,
Колокол без сожаленья
Оземь разбит.
День и ночь ветра гуляют
Временщики.
Вдовушки не отирают
Слёз со щеки…
Многия церквушку лета
Время щадит,
Как на стартстоле ракета,
В небо глядит
Церковь… вида неземного,
У большака.
В окружении дурного
Борщевика…
Этюды. Гаснет закат
Восхищениям границ нет,
Гаснет закат.
Истекает съёжившись свет
В стрекот цикад.
Праздный вечер умирает.
Ни ветерка.
Звёзд рожденье отражает
Гладью река.
Воздух, как в пустом кувшине
С выпуклым дном,
Пахнет горечью полыни
С терпким вином.
Эта темень навсегда? Нет,
Наоборот,
Ночь, как манны ожидает
Лунный восход.
Галина Брусницына
Москва
Их крестили не в церкви
Их крестили не в церкви, не в покое елея,
А в окопе промозглом – прямо перед броском.
От причастия спиртом ни на миг не хмелея,
Заскорузлыми пальцами осенялись крестом.
Непослушной щепотью ко лбу прикасались
И под купол небесный устремлялись лицом,
И крещения таинством благословлялись —
То ли перед началом, то ли перед концом…
Дым снарядных кадил над землей расстилался,
Здесь любой стал крещеный – перекрестным огнем.
И неистовым таинством Богу уподоблялся,
И любимые губы молились о нем…
…Как шептала родная, крестясь у криницы,
И листочек с молитвой завернула в платок —
Он попозже, на фронте не раз пригодится,
Чтоб махорки засыпать, обрывая листок…
Крылья белые ангела над окопом дрожали
И над образом Сталина, что слыл богом тех лет…
А в нагрудном кармане вплотную лежали
«Отче наш» на обрывке и партийный билет.
В детской, или декабрь 1836-го
(на посещение адреса Мойка, 12)
…А время гонит лошадей