– Ну вот и ладненько, – с распахнутыми полами шубы, граф направился к карете, а забегая наперёд него, Ефремушка открыл дверцу кареты. И уже затворив за ним, устроился на козлах, намереваясь отправиться в путь. Дворовые барона, нетерпеливо ожидали у раскрытых ворот их выезда, дабы закрывать их на ночь, и поёживаясь от холода.
* * * * *
Уже добравшись до собственного дворца, когда Ефремушка передал вожжи дворовым и собрался идти к себе, его окликнул Апраксин:
– Ефремушка!
– Да, Ваше Сиятельство, слушаю-с, – мгновенно обернулся он.
– Куда пошёл?
– Да, Ваше Сиятельство, слушаю-с, – мгновенно обернулся он.
– Куда пошёл?
– Так ночь же, Ваше Сиятельство. Почивать надобно, – ответил Ефремушка, не понимая, к чему клонит граф.
– Ты мне, Ефремушка, зубы не заговаривай. Предприятие надо бы обсудить…
– Ваше Сиятельство, утро вечера мудренее…
– Зато вечер утра удалее, – отбрил граф Ефремушку, – зайдём ко мне.
Делать нечего, Ефремушка поплёлся за барином, не до конца понимая, чего тот от него хочет в столь позднее время. Не глядя на вечер, уже съездили. Что ещё-то могло приключиться? В зале, где пламя камина отбрасывало отблески на стены с картинами, отражающими сцены из жизни олимпийских героев, с обнажёнными наядами, на плотные портьеры, выхватывая из полумрака отдельные предметы, граф скинул шубу на руки подоспевшей Даше и, устраиваясь в массивное кресло, протянул руки к огню. Ефремушка остался стоять у порога в ожидании приказаний.
Протянув руку к каминной полке, граф взял сигару и прикурил, медленно выдыхая дым, потянувшийся в сторону открытого огня. Устоявшаяся привычка Апраксина, перед началом любого разговора, закурить сигару, приводя мысли к порядку. Была ли какая-то связь между ними, Ефремушке, никогда не познавшему этого занятия, было не понятно.
– Дашка, приготовь кофейку, да покрепче на две персоны.
После всех приготовлений, когда две чашки, с дымящимся кофе, уже были на столе и все были удалены из зала, граф подозвал Ефремушку.
– Ефремушка, поди-ка сюда, кое-чего явить хочу пред твои глаза бесстыжие, – произнёс граф, в надежде на благоприятный исход задуманного.
– Да, Ваше Сиятельство… – с некоторым страхом и полный любопытства, подошёл Ефремушка к камину.
Граф, взяв со столика, лаковую миниатюру поднёс к лицу Ефремушки, второпях забывшего даже снять шапку с головы.
– Шапку-то свою снимай, аль через него будешь рассматривать, олух? Чай, не коня покупаю, а спутницу себе, соображать должен, – назидательно сказал он, глядя на него или через него, оторопевший Ефремушка, так и не осознал, но на всякий случай ответил:
– Виноват, Ваше Сиятельство.
– Ладно,