Намек Ломако понял. После приобщения к особенностям современной белорусской культуры, на буйной свистопляске, знаменовавшей окончание прошлогодней спасательной экспедиции, он в этом вопросе разбирался. Если, в сельской местности, людям на человека, становилось начхать, то тот отправлялся в лес на срок до года, осмысливать свое поведение. Если в его сторону плевали, то тут вариантов было много: от трех до десяти лет, в зависимости от тяжести содеянного. Кроме того, оплеванный обрастал мохом и разными лишайниками, что позволяло ему легче переносить зимние холода, в условиях лесистой местности.
Участковые чихали, в отличие, от обывателей, хлеще; годика на два, на три. Об этом Иван Семенович уже позже, узнал, от одного из своих сотрудников, который недавно вышел из леса и поведал о своих злоключениях.
– Теперь, понимаю. – Говорил бывший «ботаник», который в ходе беседы попросил обращаться, к себе, запросто – «Петрович». – Понимаю, что пожалел меня Марченко, прошлым летом. Не вовсю силу чихнул. Так, повел носом, в мою сторону. Мог и на большее чмыхнуть. Вошел в положение, что я приезжий.
– Ну, как оно – там. – Ерзал на табурете, Ломако.
– Амнезия – у меня. – Горестно сказал Петрович.
– Ты это брось. Я, на свистопляске, с гоблинами чокался, с кикиморами, на брудершафт, пил. Сам Железный Дровосек, меня благословил. Сам, понимаешь, мне знать можно.
– Чего рассказывать. Я, в самом деле, мало, что помню. Как в тумане – все. Сознание приходит урывками, как во сне. Тогда осознаешь, чего ты тут, по какому вопросу. Совесть начинает разъедать. Когда терпеть, уже силы нет – бац, выключилось все. Потом все, опять, мелкими урывками. Тут ветки собираешь, там ягоду берешь, здесь на кочке дрыхнешь ….
Петрович тяжело вздохнул.
– Я, как, полностью в сознание пришел, не понял сразу, что – все. Стою, посреди леса на поляне. Труха с меня сыпется…. Главное знакомо все вокруг. Соображаю, что можно, что нельзя, куда ступить лучше. Потом, вроде, как инстинкт сработал. Понял, что помыться надо, прежде чем в люди выйти. Помыться, понимаю, это – направо. Пошел. К болоту вышел. Ну, я тебе скажу, не болото, а, прямо – турецкие бани! Пар идет, от воды. Вокруг пальмы настоящие, бамбук, эвкалипты …. На ветках коалы сидят. Дальше, на горочке вроде, как поселок. Бабы гомонят, белье на веревках развешено. Я – туда. Подошел, смотрю женщина, с ведром. Меня увидела, как закричит: «Девки, сюда! Ботаник оклемался!» Ну, сбежались, эти девки. От двадцати до шестидесяти. Хохочут, на меня пальцами показывают. Потом успокоились, к себе повели. Сначала раздели, в полотенце завернули и показали бережок, где помыться можно. Пока я мылся, они мою одежду выстирали, на время другую дали. За стол посадили.
– Что – за женщины?! – Заинтересованно спросил Ломако.
– Этого я тебе не скажу. – Это, уже – личные