Поначалу отобранный лично Алинкой кусочек показался слишком вязким и на редкость подозрительного вкуса. Приторно-горький бисквит застревал в горле, и я, с трудом проглотив кусочек, незаметно отодвинула неудачный десерт. А потом сама не заметила, как вклинившись в оживлённую беседу, съела всё до последней крошки. Даже попросила добавки и, набрав на палец крема, стала его слизывать медленно и с расстановкой, от души потешаясь над тем, как нервно задёргался Васин кадык. У бедняги от волнения даже грим потёк, а ему потеть не положено, он у нас как-никак сам граф Дракула.
Ещё через пол часика, потягивая загадочный коктейль ядовитого цвета, стрельнула у того же пунцового Васьки сигаретку и с небывалым наслаждением затянулась. Примерно с этого момента я потеряла связь с реальностью, а последней здравой мыслью стал запоздалый вывод, что пить мне однозначно противопоказано. Затем, затуманенный алкоголем разум отключился, и тело словно зажило своей, совершенно чуждой мне развязной жизнью.
В этот вечер я веселилась как в последний раз.
Перепить на спор Василия? Легко! Сесть на шпагат на барной стойке? Да запросто! Станцевать в железной клетке перед десятками пьяных студентов? Почему бы и нет? Благо выяснилось, что танцую я всё-таки хорошо, только не совсем тектоник… но мне уже было всё равно. Опрокинув в себя наполненный до краёв стакан, кинула куртку в толпу разгорячённых парней, и стала умело извиваться средь грубых металлических перекладин, раскрепощённая свалившимся на меня ощущением небывалой свободы. И только когда появился курьер с дюжиной розовых гербер от неизвестного поклонника, я будто очнулась ото сна. Зарылась в них лицом, но вместо цветочного сладковатого аромата, лёгкие заполнил тяжёлый дух скорби и траура. Полутёмный зал закружился перед глазами, заплясали неоновые декорации, а грудь сковало такой тяжестью, что стало не разобрать: то ли меня тошнит, то ли я задыхаюсь. Не потрудившись накинуть куртку, одной рукой прижала к себе букет и медленно, опираясь о стену, двинулась к выходу, на свежий воздух.
Впрочем, он мне не помог. Едва я вышла на узкую террасу, как кожу обжёг пронизывающий осенний ветер. Мгновенно озябнув, попыталась было вернуться, а потом поняла, что попросту не в состоянии.
– Эти цветы от него, да? От Олежки?
По щеке острой болью прошлись острые коготки осмелевшей тихушницы в смешных круглых очках, затем сознание плотной пеленой накрыл алкогольный туман, перемежающийся отстранёнными мыслями об абсурдности происходящего и редкими вспышками смутных воспоминаний, в которых над лицом жутким эхом разносились чавкающие звуки. Дальше – темнота.
***
Хмурый рассвет тридцать первого октября просочился в мою спальню вместе с монотонным перестуком дождя. Я лежала на спине посреди кровати, дрожа как осиновый