Отчего же так больно, а? Будто вывернули наизнанку…
Стаскиваю с себя футболку, оставаясь в лифчике, и делаю из нее что-то наподобие юбки, правда на то, чтобы нормально прикрыться не хватает. Жалею, что остатки кофты так и осталась на поляне. Хотя, они все равно бесполезны. На то, чтобы прикрыться не хватит. В какой момент моя одежда превратилась в кусок материи? Никому ненужный хлам? Сложно сказать. Все как в тумане. Помутнение рассудка какое-то. Только одни ощущения и помню. Дурманящие такие, с эйфорией схожи. Хорошо хоть футболка осталась… и то неплохо. Зато, вывод из всей ситуации все-таки напрашивается – если альфа наигрался, я могу спокойно идти домой. Вряд ли меня кто-то остановит. И пора бы вынести для себя урок из этого – никогда не идти на поводу у своих чувств и уж тем более у обостренного либидо, которое принимает за действительность то, чего нет. Это чревато.
Кивнув своим мыслям, я собралась выйти за дверь. Нечего мне больше здесь делать. Дернула ручку на себя, которая даже поддалась, но не успела сделать и шагу, потому как услышала за спиной тихое, но не менее опасное:
– И куда это мы собрались?
Разворачиваюсь, отпустив дверь, и сжимаю руки в кулаки, сдерживая себя, чтобы не наброситься на него. Несколько минут назад он голым задом сверкал. Даже не взглянул на меня. А теперь еще и спрашивает. Домой собираюсь, сволочь. Думаю про себя, а в ответ только глазами молнии в него пускаю. Зачем вернулся? Совесть проснулась?
– Ты уйдешь только тогда, когда я позволю, – рычит он, возвышаясь надо мной и сжимая мои плечи. Когда только успел так близком подойти? Проносится мысль. А главное – совершенно бесшумно.
Между строк таится что-то вроде «никогда», оно даже слышится в его шипении на меня.
А нет, показалось – его совесть спит.
– Да, как ты смеешь, – ощетиниваюсь, – кто ты вообще такой, чтобы вот так? Сначала одно, потом другое… – не могу нормально сформировать мысль. Теряюсь, когда он вот так смотрит, будто в душе копается.
– Чего ты вообще хочешь от меня, а? – начинаю злиться.
Сколько можно на меня так смотреть?
– Я вообще-то свободный человек.
– Больше нет, Кити, – качает головой, а после, сощурившись, цедит сквозь зубы. – Запомни, только я решаю: что, когда, где и с кем.
– Но зачем я тебе? Я не понимаю, – шепчу, перебивая его.
Что с ним не так?
– Скоро все поймешь, – прищуривается, а после добавляет, шепча на ухо, – и может быть, тебе даже понравится.
Я вспыхиваю, чувствуя, как щеки начинают гореть, краснея, хотя внизу живота сладко екает на такое замечание, но