Марк тогда ему ничего не ответил. Какой смысл?
Если что-то случится, хочет он того или нет, он здесь все разнесет. И тогда уже будет думать, как исправить положение. Прикупить втихаря мебели или, там, просто спалить хату и сбежать, так чтобы не видеть лишний раз недовольной Яновой мины.
«Марк, пожалуйста, держи себя в руках, – сказала ему мать на прощание перед его отлетом. – Мы что-нибудь придумаем. Я дам тебе знать». Но это его отчего-то мало заботило. Хотя должно было бы…
Ян – его бывший однокурсник – проявил, конечно, удивительную для их странной, прохладной дружбы щедрость, позволив поселиться в своей квартире на время своей командировки. Мать настаивала на том, чтобы Марк покинул страну после инцидента с Анваром, так что она всеми правдами и неправдами ухватилась за это любезное предложение, от которого сам Марк уже подумывал отказаться.
«Тебе небезопасно оставаться в стране, пока мы с отцом все не уладим», – ее тон был беспрекословен, а он слишком устал спорить. В конце концов, у него не было других вариантов. А то, что он сделал… Что ж, да, ему и впрямь было стыдно, но на извинения перед Анваром не было ни времени, ни желания. В больницу его бы точно не пустили, а полиция могла приехать в любой момент.
Да и еще вся эта ситуация с предвыборной кампанией матери – те несколько часов перед его отлетом они все сидели как на иголках, ожидая наплыва журналистов, но все же он успел исчезнуть из страны до того, как кошмар начался.
Он прилетел ночью; добрался на такси до указанного Яном адреса, настолько вымотанный и опустошенный, что даже не бросил лишнего взгляда в окна везущей его машины. Затем провел несколько часов на жестком диване в гостиной, пытаясь поспать, но все, что ему далось, – это спутанные размышления о собственной жизни, сетование на преследующие его неудачи, апатия и вялые, неубедительные попытки оправдаться перед самим собой.
Под утро Ян собрался, провел тщательный инструктаж касательно своего жилища и отбыл в неведомые дали. Марк не удосужился поинтересоваться, куда тот отправляется, ему хватило сыпавшихся из приятеля ценных указаний о том, какие параметры выставлять для теплых полов и чем не сметь чистить плитку в ванной. Про себя Марк решил, что если это не ниспосланное ему небесами испытание его выдержки, то что тогда?
Оставшись, наконец-то, в полном одиночестве, он уже не ложится спать. Зубодробительный гундеж Яна возымел эффект. Марк чувствует, как начинает непроизвольно дышать чаще, как его губы приоткрываются, как сжимаются и разжимаются кулаки.
Хорошо. Ему нужно взять себя в руки прежде, чем он пройдет точку невозврата и начнет, например, ломать лощеную обстановку чужой квартиры. Как там мать говорила? Нужно переключить свое внимание.
На этот случай у него все же имеется один способ. Не очень действенный, когда он уже теряет над собой контроль, но вполне пригодный, когда дело касается таких небольших всплесков эмоций.
Марк распаковывает свои вещи, которых у него не так уж и много: всего-то