Битва… интеллекта с Разумом. Роман. Валерий Васильевич Устюгов

он очень хорошо пел и играл на народных инструментах – гармошке и балалайке, а это было для Ларисы, посвятившей всю свою жизнь музыке живительным бальзамом, вызывающим глубокое уважение к Александру. Сергей слушал Александра внимательно, не вмешиваясь в беседу, со стороны, наблюдая за спутником Ларисы, можно было подумать, что он всё сказанное глубоко анализирует и складывает в глубины, долгосрочной памяти для дальнейшего применения житейских мужицких мудростей, в своей жизни. Шум шуршания шин автомобиля известил, что прибыла семейная пара Макошевых.

      – Всё, все собрались, время пришло быть на Сабыр горе, оповестил Валерий. Священный культовый огонь костра, закрученный в движенье коловрата, в потоке света солнечного дня, соединял песнь Сабыр гора с чистым бирюзовым небом Урала, необъятной Руси. Вольный ветер Российских просторов нежно подхватывал слова песни, исходившие из сердца и души Владислава, тихо, едва слышно подпевая, уносил в далёкую даль, мощь русского слова, воспевающего наступления времени очистительных культовых пожаров. Открывающиеся с вершины Сабыр горы горизонты гордых гористых просторов Седого Урала, были чисты и наполнены Солнечным светом. Окончились слова и стихла музыка, всё замерло и только ветер шелестя осеннею листвой берёзы русской всё повторял: «Сабыр, Сабыр, Сабыр гора…». В небесной выси над горою Орёл могучий скользил, спиралью расширяя пространства для взора своего, а слёзы радости, и горя векового, текли по щекам композитора Ларисы Колокольной.

      Глава 5. Совещание Силовиков

      Большой чёрного глянца прямоугольный стол был заставлен ровными стопками папок, заполненных листами информации разновременного периода работы, различных отделов конторы и смежных подотделов безжалостной машины инквизиции двадцать первого века.

      Стояла гробовая тишина, все ждали. Сергей Яковлевич, восседая в своём довлеющем над всем пространством серого кабинета троне власти, был раздражён несколькими листочками, неровно торчавшими из сложенных стоп донесений.

      Его линейный интеллект был настроен в прямые линии суждений и упорядочивания жизни и отношений, любое отклонение вызывало волну маниакального жесточайшего гнева. Все подчиненные знали его особенность и строго соблюдали сами ритуал линейности, который срастался с ними, определяя развитие их дальнейшей жизни. В этом же случае линейность кабинета нарушал сотрудник института не научных воздействии и слежении, никогда не выходивший на прямые доклады. Сергей Яковлевич, прошедший обучение и с отличием сдавший проходной экзамен… градуса посвящения, с призрением относился к колдовскому институту в целом, считая их бездарями и бездельниками, но это, никогда не озвучивал, как и не афишировал своими приобретёнными способностями. Обуздав свой гнев, Сергей Яковлевич решил начать заслушивать с папки не ровно сложенных листов бумаги. Обведя всех присутствующих докладчиков,