– Никоим образом, – сказал Симмий.
– Ради Зевса, дальше! Говорят же об одной душе, что она обладает разумом, добродетелью, что она душа добрая, а о другой – что она безрассудна, подла, что это душа злая. Правильно так говорят?
– Конечно, правильно.
– Как назовут те, кто считают душу гармонией, присущие душам добродетель и порочность? Не назовут ли они первую снова гармонией, а вторую – дисгармонией? Одна душа, душа добрая, гармонично настроена и, сама будучи гармонична, заключает в себе другую гармонию? А вторая душа, гармонично не настроенная, не заключает в себе другой гармонии?
– Не знаю, что ответить на это, – сказал Симмий, – но ясно, что высказавший такое предположение, должен ответить что-нибудь подобное.
– Но мы раньше согласились, – продолжал Сократ, – что одна душа не бывает в большей степени или в более широком объеме душою, чем всякая другая душа. Это соглашение означает, что не бывает одна гармония в большей или в меньшей степени, в более широком или в более узком объеме гармоний, чем другая гармония. Не так ли?
– Так.
– Но одна гармония, будучи ни больше, ни меньше, чем другая, может ли быть более гармоничной или менее гармоничной, или она так же гармонична, как и другая?
– Так же, как другая.
– И так как одна душа не более и не менее душа, чем другая, то, следовательно, она и гармонична не более и не менее, чем другая душа?
– Так.
– Будучи таковою, она и не может быть ни в чем менее гармонична, ни в чем более гармонична, [чем другая душа]?
– Конечно, нет.
– И опять-таки, будучи таковою, может ли одна душа быть более причастна к порочности или добродетели, чем другая душа, коль скоро порочность есть дисгармония, а добродетель – гармония?
– Нет, не может.
– Получается, Симмий, из всего этого такое правильное заключение: никакая душа не может быть причастна к порочности, коль скоро она гармония, ибо, конечно, гармония, будучи таковою, т. е. гармониею, никогда не может быть причастна дисгармонии.
– Конечно, не может.
– Следовательно, и душа, коль скоро она всецело душа, не может быть причастна к порочности?
– Иначе и быть не может на основании всего вышесказанного.
– Таким образом, из этого рассуждения вытекает, что души всех живых существ будут все в одинаковой мере добрыми, коль скоро, по своей природе, все они в одинаковой степени одно и то же, т. е. души.
– По моему мнению, да, Сократ, – сказал Симмий.
– А как ты думаешь, – спросил Сократ, – правильно ли сказать, что все души в одинаковой степени добры? И состоятельно ли было бы тогда наше рассуждение, если бы твое предположение, что душа есть гармония, было правильным?
– Никоим образом, – отвечал Симмий.
43
– Как же, однако? – сказал Сократ. – Из всего присущего человеку есть ли что-либо иное, помимо души, что властвовало бы, особенно если душа рассудительна?
– Нет.
– А такая душа потворствует