Попали туда так.
Подъехал Глава к воротам нашего гостевого домика, – стоит кортеж из трёх джипов, он в первом, за рулём; вызванный личкой, я выскочил за ворота, Глава кивнул: «Садись!»; сел позади, молчу, даже не гадая, куда мы, – не моё дело.
Закатились на передовую под Донецком.
Выгрузились под сползшим набок, покорёженным мостом, – Глава: «Здравия желаю!» – в ответ: «Здравия желаю, товарищ Главнокомандующий!» – и тут же, старший из местных, шёпотом ему на ухо: «Комкор на позициях!».
Батя сразу развеселился:
– Комко-о-о-о-ор? Самолично? Прежний комкор месяцами на позициях не появлялся. Ну-ка, пойдём к нему…
По пересечённой местности, сквозь изуродованный, обгорелый лесок, затем по длинным, изгибистым окопам поспешили к самому пятачку на передке.
Посвистывало: постреливали, – но так, по деревьям.
Сейчас расскажу про секрет, который давно не секрет.
Ополчение было разделено на две части: армейский корпус и гвардия Главы.
В ту половину, что подчинялась Главе, помимо прочих подразделов, входил полк спецназначения: его составной частью был наш разведывательно-штурмовой батальон.
Другой половиной, корпусом, командовал армейский генерал, явившийся из одной соседней северной страны.
Возможно, генерал был уже на пенсии, кто знает, кто знает.
Скажем, добрые люди посоветовали ему дослужить здесь, добрести к законному покою, креслу-качалке, собаке у кресла, соседским детям, подглядывающим за грозным дедом в щель забора, тяжеловесным и немного скучным мемуарам: всю правду не опишешь, постоянно не хватает яркого мазка кистью, сведённых счётов с одной штабной сукой, последнего смертного откровения.
Комкоры время от времени сменялись. На смену одному являлся другой, тоже, наверное, пенсионер – хотя по виду и не скажешь.
(На стороне нашего несчастного неприятеля была та же картина: целые этажи в их военных ведомствах заселяли спецы в погонах и без, – такие же пенсионеры, только англоязычные.)
Генерал сюда заявлялся, естественно, не один, но с компактной группой уполномоченных и управленцев (нужно добавлять, что пенсионеров, или уже запомнили?).
Принимали их поначалу с щемящим чувством.
В объявившихся вдруг русских местные вглядывались как разномастные сибирские партизаны, загнанные в непроходимую дебрь, в стройных конников Блюхера, Унгерна или Колчака.
Донецкие верили: русские советники – умные, от русских толк будет; у русских есть белый император, который смотрит на мир прозрачными глазами, и мир тоскует.
Потом чувство удивления прошло: оказалось, что кровь у редких пришлых тоже мокрая, что они пугаются, глупят, блядствуют. На одного толкового заехавшего сюда офицера приходилось три залётных, которые там, на севере, всем надоели – и теперь были