Репину за обедом пришлось выслушать бесконечные поздравления и пожелания, а Волков убедительно просил: «Нет, ты того… Илья Ефимович, пожалуйста, не забывай, как мы тебя любим!» На что Репин отвечал: «Семьдесят лет помню и еще готов столько же прожить, чтобы это чувствовать!»
Обед закончился. Но что это за необыкновенный кортеж на улице и в такой поздний час? Удивленно смотрит городовой и ночные сторожа. От Певческого моста до Невского растянулся непрерывный ряд извозчиков. Это передвижники переезжают в клуб Общества Куинджи, где также хотят чествовать юбиляров.
Приехали. У куинджистов и своих гостей много. Из театров прибыли артисты. Музыка, чтение. Талантливый юморист Хенкин смешит до упаду своими рассказами. Бьет тамбурин, и из соседней комнаты вылетает рой бабочек – балет.
Кружатся перед Репиным, который сидит в кресле, окруженный товарищами и своими поклонниками-гостями.
– Скажите, пожалуйста! – смеется Илья Ефимович. – Я, кажется, попал в волшебный замок Наины. Волков, дай мне свою длинную бороду, я ее привяжу себе, чтобы быть похожим на Черномора!
Пауза.
Балерины становятся в позу перед юбилярами и тоненькими голосками:
– По-здрав-ля-ем! А Репин шутливо басом:
– С тем, что уже семьдесят? Балерина:
– Семьдесят? и только-то?
И снова они кружатся в вихре танца.
Репин берет букет, поднесенный на обеде его дочери Вере, срывает несколько цветков и лепестки их бросает в воздух на танцующих.
Ко мне подходит Дубовской: «Уже утро. Сегодня нам, видно, не придется спать. Пойдемте домой, выпьем чаю и отправимся устраивать выставку».
Так и сделали.
Умерла Нордман-Северова от туберкулеза в Италии, где она жила последние годы. Получив об этом известие, Репин решил туда поехать. Понадобился заграничный паспорт, и он обратился за ним в градоначальство, а там потребовали от него удостоверения личности из Финляндии.
– Неужели вы меня не знаете? – спрашивал Репин в канцелярии градоначальства.
– Знать-то мы вас прекрасно знаем, – отвечали там, – но надо, чтобы вас удостоверили.
Разгневанный Илья Ефимович отказался от поездки. Дачу «Пенаты» он завещал Академии художеств, чтобы туда приезжали студенты для летней работы. С него потребовали внести деньги на содержание дачи. Он выполнил и это требование.
После февральских дней мне пришлось только один раз повидать Репина. Старая Академия художеств доживала свои дни. Находившаяся под управлением двора и от него получавшая средства, она теперь потеряла свою опору и искала поддержку в художественных группировках. Для решения вопросов по искусству созывались собрания представителей от всех художественных обществ. При мне было такое собрание в академии, на него приехал Репин.
Его избрали почетным председателем, а В. Маковского