В домике никого не наблюдалось – что и не стало для меня удивлением. Тут было то же самое, что я увидел в окно, только на стене была вешалка, на которой красовались два тулупа и болталась старая выцветшая футболка. В избушке было тепло и пахло горелой древесиной и кашей. Источник последнего запаха я обнаружил возле печки – небольшая зеленая кастрюлька стояла в одиночестве на полу.
Вдруг резко потемнело. Я вышел на улицу и увидел, как большая могучая туча, выбравшаяся из-за горы, закрыла небо. Подул ветер, но уже прохладный. Не долго думая, я одел куртку. Еще не хватало простудится.
Закрыв дверь, я поторопился назад к тропе. Нужно было идти дальше. Такая туча предвещала не дружелюбную погоду. Тропа довела меня до края поляны и оттуда пошла вверх.
* * * *
С Мариной каждая встреча становилась невыносимее предыдущей. Даже, казалось, воскресный вечер, который должен быть спокойным и уютным, наполнялся хаосом, что выводило меня из себя, и переходил в ругань. Я не мог понять, что было не так, что я делал не то.
– Ты не можешь понять, что между нами уже не так, как было раньше?
– Что я не могу понять? – спросил я, следуя за ней в другую комнату и вдыхая шлейф ее сладких тяжелых духов.
– Ты изменился! Я тебя вижу всего лишь несколько часов в неделю. Это не семья! – Марина перешла на крик.
– Ты же знаешь, что служба у меня не простая, – говорил я ей свои доводы. – Ты же прекрасно понимала это, когда выходила за меня замуж.
После этих слов она резко повернулась и посмотрела на меня своими большим карими глазами, которые были полны слез. Повисла тяжелая, закладывающая уши, тишина. Казалось, вся жизнь соседей и улиц остановилась и слушала наш разговор. Она смотрела глазами, в которых уже не было любви, а было лишь разочарование и отчаяние. Она медленно попятилась от меня к стене, словно я был незнакомцем, и разрыдалась. Марина медленно сползала по стене к полу и сквозь рыдания выкрикивала:
– Какая же я была дура! Дура! Дура! Дура! Дура…
Я попытался робкими скованными движениями прикоснуться к ней и утешить, но она резко ударила меня по руке, оставляя на ней след от ногтей, и громко сквозь зубы сказала:
– Не прикасайся ко мне, слышишь!
– Да что с тобой? – выкрикнул я, потеряв терпение. – Каждый раз заводишь на пустом месте скандал, ничего не объясняя. Как ты думаешь, легко ли мне? А?
Я быстро вышел из комнаты, схватил с вешалки куртку и покинул квартиру, громко хлопнув входной дверью. Сквозь эхо подъезда я слышал, как громко плакала Марина. А я, словно пережеванный и сплюнутый судьбой