Итак, мама, родившаяся в Астрахани и всю к тому времени жизнь прожившая со своими родителями, а поначалу и с бабушкой, в Баку, адаптировавшаяся к очень жаркому лету и очень теплой зиме, как она мне рассказывала, приехала в Москву зимой в шелковом платье, но хотя бы в пальто, кажется меховом (заботами дедушки и бабушки), с минимумом пожитков, одежды, ибо ее просто в достаточном количестве соответственно московскому климату не было.
Денег, достаточных на соответствующую по климату столицы экипировку, тоже не было. Материально немножко, по мере возможности, помогали дедушка и бабушка (мамины родители), присылали деньги. С продуктами питания в Москве тоже было очень трудно, спасали папины служебные пайки, какие-то особые карточки, распределители, цековская столовая на ул. Грановского, появившаяся на короткое время, когда папа получил повышение по службе, кажется, что-то вроде заведующего сектором.
Жилищные условия я уже упоминала. И в Грохольском переулке, и на Котельнической набережной комнаты были крохотными, тем не менее, часто и подолгу нужно было помещаться в них втроем, так как в Москву приехала учиться в институте папина сводная сестра. Думаю, что маме это было трудновато, ибо характеры у них абсолютно полярные.
Мама уже с молодости была устроена так, что всем надо помогать, максимально, что можешь, отдавать и т. д. У тети Вали все это было несколько иначе, она наоборот считала должным, чтобы ей во всем помогали, давали. Видимо, это было связано с тем, что рано осталась сиротой, ведь папин и Валин отец умер очень рано. Необходимость выживания сироты формировала склад личности на будущее. А моего папу, своего брата, она, очевидно, по всем направлениям воспринимала как замену отца.
Мама с тетей Валей жили мирно, но взаимопонимания полного не было, а отсюда не сложилась теплота внутренних родственных связей, хотя, как я помню, и дальше всю жизнь мама ей помогала – она все это как должное принимала. Но такова «селяви».
Я сейчас иногда слышу, что любовь – это когда ты готов (и делаешь это) все свое отдавать тому, кого любишь. Да, это так, но с продолжением. А продолжение – это взаимность. Если ее нет, то любовь или становится патологией страдания, донорством до последней капли, или любящего без взаимности просто используют и пользуются им как «вещью» постоянно «и в хвост, и в гриву». И любовь, и дружба – это обязательно взаимные отношения, этакий обмен духовной, душевной, физической энергией. В противном случае, когда ты постоянно отдаешь или постоянно берешь, – это аномалия человеческих отношений. Вот в этих случаях о любви говорят, что это болезнь.
На самом же деле, любовь – это самое прекрасное и высшее чувство