Хоть по натуре ты Варнак,
С чистой, как родник, Душой.
Тебе здоровья, счастья пожелаю,
О прожитых годах забудь, не вороши,
Бокал вина за друга выпиваю,
Ну что поделаешь, за всё прости.
Ты с возрастом нас всех перехитрил,
Медь волос сменил на серебро,
В Сургуте Витей Улей ты прослыл,
И сам Господь на это им дал добро.
«Эхо тридцатых годов…»
Эхо тридцатых годов,
Как память кровавой войны,
Сколько невинных голов,
По воле Вождя полегли.
В чём их вина и проступки,
За что их Тиран покарал,
Их гнали в Гулаги и тюрьмы мясорубки,
А Бог к милосердию взывал.
Но Бога правитель не слышит,
Он сам себе Царь, себе Бог,
Народ – раб, тирана возвысит,
И ляжет покорно у ног.
История помнит всё это,
Но власть наша только молчит,
Лишь вспыхнет бунтарское Эхо,
Она путь Вождя повторит,
Кто Мы, ответь себе, Русич,
Что за кровь, в жилах наших течёт,
Ты же помнишь, тот старенький Углич,
Где наследник на царство умрёт.
С тех пор, как кабацкою девкой,
Престолом владеет любой,
Нахальной будь рожей и дерзкой,
Страна и Народ под тобой.
«Кровавых схваток было много…»
Кровавых схваток было много,
Но это главная из всех,
Её как вспомню плачет Око,
Мужчине плакать может грех.
Мы плакали тогда, смеялись
И не скрывали своих слёз,
За город Сталинград сражались,
Трескучий был в тот год мороз.
Фашисту нужен этот город,
Он в горле кость, бельмо в глазу.
Народ сплочён наш – серп и молот
И мы устроим им грозу.
Враг окружён, котёл кипучий,
А помощь неоткуда ждать
Ведь русичи, народ могучий,
Фашисту в пору, руки поднимать.
Мы гнали немчуру на Запад,
Не по зубам им стал Восток,
И всем напомним, Русский Лапоть,
Фашисту в 43-м, под зад, хороший дал пинок.
Лет, семь десятков, с той поры
Они мелькнули, как мгновенье,
Мои друзья давно ушли,
А я живой, прошу у них, у Господа прощения.
«Какое лицо у войны…»
Какое лицо у войны? —
Скажите Отчизны сыны,
Кто Родину – Мать защищал,
И зёрнышком в землю упал.
Упал, чтобы колосом стать,
Из пепла, чтоб вновь возрождать,
Всё то, что война нам сожгла,
Кровь она, слёзы несла.
Кто заживо в танках горел,
Допеть, долюбить не успел,
И смерти смотрел он в лицо,
Ужасное было оно.
Вся в шрамах земля – наша мать,
Кто скажет, как боль ей унять,
Остановить кровопролития, безумство людей,
Спросите