Ольга вся встрепенулась, стала обнимать Ивана, гладить по голове, по плечам. По лицу ее текли слезы, которые она не успевала вытирать.
– Да как же не помочь, Ванечка? – сквозь слезы еле шептала Оля. – Поможем, чем можем. Вижу, что Степан хороший человек, да и не в этом дело.
– Очень хороший, – отвечал Ваня. – Скромный интеллигент из Ленинграда, прежде работал в конструкторском бюро. Семья у него из потомственных питерских инженеров. Да и мы со Степой сразу же подружились, как встретились на сборах в Прибалтике.
– Он поживет у нас недельку-две, ладно? – продолжал Иван. – Пока я постараюсь ему какую-нибудь работенку временную подыскать, а может быть и жилье даже. Думаю, он сильно не стеснит нас.
– Да, да, – ответила спокойно Оля, – Вы со Степаном ложитесь в бабушкиной комнате. Не забудь только взять раскладушку. А Надю с Олегом я возьму к себе в комнату. Наговоритесь там вечерами со Степой вдоволь.
– В тесноте, да не в обиде, – тихо добавила она.
Так Степан поселился у Майских.
Через какое-то время Ване удалось пристроить друга у себя на заводе учетчиком. Хорошо, что правая рука у него была здоровая. С общежитием у Ивана пока не получилось, ночевал Степан у Майских дома. За прошедшую зиму Степан окреп, отвлёкся от ужасных потерь, подработал денег, разузнал все о новой квартире в Ленинграде, что ему обещали выделить.
Власти не подвели. Ему выделили три небольшие комнаты в хорошем доме, к счастью не забыв учесть, что старая его квартира была очень большая и хорошая. Степан поблагодарил друзей за приют, за все хорошее, что Майские сделали для него. За это время их семья стала для него словно родная. Через какое-то время Степан уехал к себе в Ленинград. Обещал часто писать, приглашал к себе, как обустроится.
Время летело быстро. Дети росли, Иван учился заочно, вечером, много читал и чертил. Проблем прибавлялось. Ивану нужно было собственное рабочее место для черчения, специальный отдельный стол. Денег в семье стало не хватать. Средства нужны были и просто для жизни, но и на отправку в Глуховское денег для лечения Анастасии Петровны.
Мама старела, чувствовала себя неважно.
В редких письмах Люся писала, что мама стала редко выходить на улицу, плохо видеть и ходить. Люсе становилось все труднее ухаживать за ней. С деньгами у них стало плоховато. Лекарств для матери доставать стало все труднее и труднее. Послевоенное время там, в Башкирии, было не легкое, не легче чем в саму войну. Мужчины многие погибли на войне, а подросшие юнцы, которых не взяли из-за возраста в армию, почти все уехали работать и учиться в Уфу, а кто и в Москву, да там и осели.
Как-то Ольга, убираясь в комнатах, под матрацем в кровати Нади увидела лежащий на панцирной сетке альбом для рисования с очень неплохими рисунками. Она была очень удивлена: почему Надежда никогда раньше не показывала