Моё хорошее настроение было безнадёжно испорчено обнаружением ненавистного родственника на своей кровати. Он беззастенчиво расположился на ней с откровенным желанием уснуть. А самое интересное, что когда он увидел меня, то как-будто не узнал и начал о чём-то бредить. Это так меня разозлило, что я решила стащить его силком с кровати, но не смогла осуществить задуманное: он был пьян. Это объясняло его ненормальное состояние, но не прибавляло жалости к нему. Тем не менее, видя, как тяжело обстоят дела у того с походкой, я взяла на себя обязанность отвести Влада в его комнату. Слава Богу, что он хотя бы не навалился на меня всем своим весом, потому что мне и так было нелёгко взбираться по ступенькам. Когда я уложила Влада в кровать, во мне проснулась совесть, всегда дремлющая по отношению к брату, и я укрыла его одеялом – всё-таки зима уже успела предъявить свои права.
Только после этого я вернулась в свою комнату и рухнула в кровать. Сердце билось, пропуская удар, но не от сильных родственных чувств сопереживания, а от того, что слишком уж сильно расшалился мой кровеносный мотор. Перевернулась на правый бок и уткнулась носом в подушку, чтобы не слышать стука своего сердца, но сделала только хуже: наволочка была пропитана дорогим парфюмом Влада.
– Ыгхм, – я тихо зарычала, но через секунду глупо улыбалась – мне понравился этот аромат, и это была последняя мысль, с которой я заснула.
Утром, как ни странно, я чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей впервые за последнее время, поэтому настроение у меня было не просто хорошим, а замечательным. Мама уже приготовила завтрак, теперь этим занимается она, но скоро мы съедем отсюда, и Татьяна Львовна вернёт свой обычный распорядок. Влад, как всегда, сидит напротив меня, вижу, он помнит, что творил прошлой ночью – виноватое лицо, опущенный взгляд. Мне всё ещё не жаль его, но теперь мне и не хочется издевательств. Не вижу в этом смысла, мы всё равно скоро расстанемся, зачем оставлять о себе плохое впечатление, которое и так безнадёжно испорчено. По привычке встаю и иду на кухню, не сомневаюсь, что Влад пойдёт за мной, это то, что остаётся неизменным. Но сегодня я ошибаюсь, мой всегда безмолвный наблюдатель неожиданно заговорил со мной.
– Можно я помогу? – слышу неуверенность в его голосе, может, хочет извиниться за вчерашнее поведение, но я не возражаю.
– Если хочешь, – безразлично отвечаю я, – можешь протирать тарелки сухим полотенцем. – Дальше он молча берёт полотенце из моих рук и начинает вытирать вымытую мной посуду, попутно складывая чистые тарелки в шкаф. «Ещё бы, столько времени присматривая за моей работой, он не мог не узнать, куда нужно складывать посуду».
– Разве тебе не надо на работу? – сама не знаю, зачем