Пьесы и тексты. Том 2. Михаил Угаров

спичка, изнутри засветились все его щели. Прикуривает кто-то… Дунул на спичку, и щели погасли.

ПАВЛИК сидит тихо, стараясь не будить старух.

      ПАВЛИК (подперев щеку, шепчет).

      Калинка-малинка моя,

      В шаду ягода-малинка моя…

Занавес.

      Пьеса вторая. Ужин

Действующие лица

      ОЛЬГА ДАНИЛОВНА.

      НАТАША.

      ЛИЗКА.

Кухонька не мала. Заставлена черт-те чем, не протиснуться. В ней шкафы и гардеробы. И газовая плита. На плите – десять кастрюлечек, восемь сковородочек. На четырех конфорках. И все кипят, все шипят, пар отовсюду и дым кругом.

В центре стола сидит ЛИЗКА. Ноги до полу не достают. Сидит и глазками – просто так, в воздух.

Стрелять-то здесь не в кого, кроме ОЛЬГИ ДАНИЛОВНЫ и НАТАШИ, – в кухне никого.

Все началось с того, что на одной из восьми сковородочек оглушительно взорвался жир. Пульнуло во все стороны. И еще раз пульнуло – рикошетом! ОЛЬГА ДАНИЛОВНА и НАТАША умело присели под стол. Их не задело. А ЛИЗКА и не подумала, не пригнулась.

      ЛИЗКА (надменно). Пуля штрелка миновала!

      НАТАША. Ну, Лизка! Оторви да брось!

      ОЛЬГА ДАНИЛОВНА. Смелая. Гордая. Правильно.

      ЛИЗКА. Шаблю наголо!

      ОЛЬГА ДАНИЛОВНА (Наташе). Споем, подруга!

      НАТАША (печально). Нет, не поется мне никак…

      ОЛЬГА ДАНИЛОВНА. Ну! Нашу! Три-четыре!

      НАТАША. Нет, прости.

Вот тут и начался бой. Раздалась пулеметная очередь из ближайшей сковородки. Старухи упали на пол.

А ЛИЗКА сидит. ОЛЬГА ДАНИЛОВНА осторожно сняла с ноги меховую тапочку и тихонько подняла ее над поверхностью стола. Пулеметная очередь.

      (Лизке.) Ну-ка, коза, прыгни да убавь огонь под сковородкой!

      ЛИЗКА. Вот сами и прыгайте, сами и убавляйте. Мне огонь нипочем. Коза еще, главно-дело.

      ОЛЬГА ДАНИЛОВНА. Смелая. Гордая. Правильно.

Старухи садятся на пол. Хрустя коленками, вытягивают ноги.

      Эх! Как я пела! Голос таков, что – в голове трясение. В самих костях головных звон. Виски проламывает. Как я запевала – нынешним так не петь. Они вон где поют (тычет пальцем в открытый рот), а я – вон где! (Ладонью ударяет себя по лбу.) Разница!

      НАТАША. Кто пел хорошо, так это – Прохорова.

ОЛЬГА ДАНИЛОВНА поджала губы.

      У ней – голос из самой груди шел. Как запоет – так меня всю и заломит-заломит, спасу нет.

      ОЛЬГА ДАНИЛОВНА. Ага! А звуку – сильного, хорошего – нет. Не полный голос. Уж так разве что – к вечерку попеть.

      НАТАША. А пела хорошо.

Пауза.

      ОЛЬГА ДАНИЛОВНА. Плохо.

      НАТАША. Хорошо.

      ОЛЬГА ДАНИЛОВНА. Плохо.

НАТАША молчит.

      Сдаешься?

      НАТАША. Сдаюсь.

      ОЛЬГА ДАНИЛОВНА. То-то! Не такие сдавались. (Загибает пальцы.) На Дону – раз! В ячейке – два! А в женсоветах? Рук не хватит, в голове не удержишь. Если кто хочет со счету сбиться, тогда – пожалуйста!

НАТАША вздохнула. Сунулась в один из шести буфетов, стоящих на кухне, вынула бутылочку с рубиновой