электронный запор калитки, и вот уже нужно тащить два огромных чемодана, рюкзак и сумку сначала налево, узким проходом между стеной нашего – уже не нашего на самом деле – з
амка и припаркованными автомобилями, чьи лишенные стойла туши еще темнее темного неба, между авто там и сям нестроевые велосипеды стоят, полулежат, лежат, валяются, они, как тараканы, развелись в городе Х. в последний год, затем следует привычно задержать дыхание, проходя мимо мусорного контейнера, затем опять налево – на широкую пустую аллею, освещенную пластиковым светом, отчего голые ветви больших деревьев, обрамляющих торжественное передвижение от маленьких Восточных ворот к большим, кажутся еще более чужими, нежели они есть на самом деле, вечерами ситуацию спасают яркие прожектора теннисного корта слева, там свет насыщает розоватый грунт площадок, придавая хоть какое-то тепло этому времени года, этой части кампуса, этому городу, этой стране и этому миру. Но сейчас корт темен, пять утра, так что вперед, левая рука сжимает ручку чемодана, который катится на колесиках, подпрыгивая на выбоинах, правая рука сжимает ручку точно такого же чемодана, который делает то же самое, к спине прижата мягкая ребристая спинка рюкзака, за которой угадывается – сквозь относительно мягкий чехол – поверхность лэптопа, правое плечо оттягивает сумка, она равномерно, с каждым шагом бьет по ягодице. Нужно дойти до лотосового пруда, обогнуть его справа или слева (лучше справа, чтобы сказать «бай-бай» Мао, добродушно, но свысока приветствующему тех, кто решил заглянуть в здание химического факультета), а потом снова прямо. Там, миновав библиотеку, корпус всяческих политических наук, а также даосизма, ворота, два шлагбаума, две будки охранников, справа узкий выход для пеших, слева здание тибетских штудий и университетский музей. Сразу после ворот, на небольшой стоянке, такси.
2
На мост. Пусто. Через реку два пешеходных променада, повыше и пониже. На той стороне. Широкая улица. Торговый дом, в рекламах гаджетов. Здание новое, уродливое, осыпается. Светло-коричневое – возможно, освещение такое. В домах почти все окна темные. Дома: восьмидесятых, девяностых, нулевых, десятых. Совсем трущобы, облупленные стены, окна и балконы прикрыты прутьями. Белье. Везде белье. Облупленные, но не трущобы еще, через пять лет будут. Претензии на изыск, кирпич, не панели. Белое, светло-коричневое. На крышах и последних этажах – шапки зелени. Сады Семирамиды. Си Ми На Ми Ду. Тропики непечальные. Торчащие из любой трещины. Потом серые, высокие, металл, стекло, бетон, строгость непервоначального накопления, скорее первоначального распределения непервоначально накопленного. Железо ржавеющее, тропики. Стекла мутные, блеска нет, непрозрачность распределения накопленного. Бензиновые разводы, цвета, как на Dark Side of the Moon после встречи с призмой, размазанный спектр. Новый миллениум, свечки, серые и светло-коричневые, крыши – имитация старокитайского, слегка изогнутые, с колоннами. Накопление и распределение in full swing,
