– Вам нравится?
– Чаще да, чем нет. Иногда не очень, но два-три месяца можно потерпеть. К страху и неудобствам постепенно привыкаешь.
– Вам много платят?
Вопрос Джинни рассмешил.
– Нет, совсем мало. Это тот случай, когда просто занимаешься любимым делом. Условия обычно суровые. Иногда душа уходит в пятки от страха. А ты? В школу ходишь?
Блу помялся, прежде чем ответить.
– В последнее время нет. Ходил, пока жил у тетки. Теперь времени нет. Подрабатываю, когда получается.
Она кивала, удивляясь про себя, как он живет на улице – без родных, без денег. Если ему было столько лет, как она подозревала, его задачей было не попасться сотрудникам Службы охраны детства, иначе его ждал бы арестный дом для несовершеннолетних правонарушителей или приемная семья. Джинни огорчило, что Блу не учится и сам борется за жизнь.
Они поболтали еще несколько минут и вышли на улицу. Он сказал, что вернется в аппаратную после наступления темноты. Проводить сочельник в таком месте было слишком тоскливо, и, глядя на него, она приняла решение.
– Хочешь провести немного времени у меня дома? Ночевать можешь вернуться в аппаратную. Захочешь – посмотришь телевизор. Мне сегодня все равно нечего делать.
Раньше она хотела накормить ужином постояльцев приюта для бездомных. Это выглядело неплохим вариантом: лучше помогать другим, чем жалеть себя и ждать, пока кончится праздник. Услышав ее предложение, Блу заколебался: пока еще он не полностью ей доверял и не очень понимал причину ее доброты к нему, но что-то ему в Джинни нравилось; если все, что она говорит, правда, то она хороший человек.
– Ладно, может, и загляну, – согласился он, и они вместе пошли дальше по улице.
– Я живу в квартале отсюда, – объяснила Джинни. Несколько минут – и они были на месте. Она отперла дверь, он вошел вместе с ней в холл, в лифт. Джинни открыла ключом дверь квартиры. Войдя, Блу принялся озираться, разглядывать неказистую мебель, голые стены. Потом удивленно улыбнулся.
– Я думал, у вас уютнее…
Джинни прыснула. Он был вежливым, но правдивым. Юность обычно откровенна.
– Ну да, переехав сюда, я не тратила время на уют. Я подолгу отсутствую, – со смущенной улыбкой объяснила Джинни.
– У моей тети трое детей и квартира с одной спальней там, в жилом районе… – Джинни догадалась, что он имеет в виду Гарлем. – Но даже у нее получше, чем здесь.
Теперь прыснули они оба, Джинни смеялась даже громче Блу. Заключение бездомного мальчишки, что ее квартира – безрадостная конура, прозвучало окончательным приговором. Оглядевшись, Джинни не могла с ним не согласиться.
– Сядь в это кресло, знаешь, какое удобное! – Она показала, куда сесть, и сунула Блу дистанционный пульт. В его присутствии она не испытывала ни капли смущения. От него не исходило никакой опасности, она чувствовала в нем родственную душу. Оба были – каждый по-своему – бездомными. Прежде чем усесться, он побродил по комнате, увидел на