– Ну, значит, включайся, – будничным тоном заговорил куратор, глядя в сторону. – Время жать.
– На что? – поддерживая секретность, Сергей смотрел под ноги.
– Не на что, а кого. Ты поля информационные засеял своими фигурками? Ну, пора пожать яровые-то, месяц кончается, у нас усиление. Обстановка сейчас знаешь, какая? Не знаешь. Правильно. Короче, надобно массу сплотить, искусственно всколыхнуть и плавно осадить. С тебя пара тысяч душ для начала. Тысяча должна писать на тему «ах, как нам тяжело, все, что есть, отнимают, да ну его к черту, давайте соберемся и выскажем недовольство». Другая тысяча будет их крыть типа: «что вы ноете, все, что было, пережили, и теперь живы будем, и еще крепче от испытаний станем», ну и так далее. И еще соточку-другую аккаунтов отложи нашим коллегам из Африки на поддержание курса. Всосал?
– Пара тысяч?! – Сергей старался держать темп, смотреть в сторону и не проявлять эмоции. – Слушайте, я соул-дизайнер, а не конвейер…
– Какой ты? – сквозь беспристрастность куратора прорезалось легкое пренебрежение, он увеличил темп. – Ты на каком со мной говоришь? Они от нас отказались, а ты от их языка не можешь? Нормально давай разговаривай.
– И как «соул-дизайнер» по-нормальному? – догонял Сергей.
– Душеприказчик, например. Короче. Я так по диагонали посмотрел, они у тебя вроде живенькие получаются. Давай чтоб сегодня к ночи они уже по нашей теме начали высказываться. Дополнительными аккаунтами обеспечу, следи за новостями. Объединишь их всех в ферму и пусть себе верную картину мира майнят.
Сергей хотел обратить внимание на ненормальное «майнят», но вместо этого выразил негодование в тяжелом дыхании, пытаясь не отставать от куратора.
– Ну, ясно-понятнышко все? – куратор резко остановился, будто засмотревшись на колокольню церкви на противоположной стороне улицы. – Ступай тогда с Богом и не забывай, что уклонение в твоем случае – это экстремизм.
Сергей запутался в ногах, но удержал равновесие и поспешил прочь.
– И хрень свою мозговую пить заканчивай, – напутствовал вслед куратор, не отрываясь от блеска куполов. – Выглядишь нездорово.
– Она когда другую собачку понюхает, ну, там, где у них положено – так сразу веселье, хвост торчком, понимаешь? – старушки в вагоне чуть расчехлились из коконов одежд и теперь можно было видеть их неестественно гладкие от химического вмешательства лица. – А как у нее это торчком, само что ли? Вот ведь.
– По молодости таких вещей не замечаешь, – подтвердила подруга.
Николай