Золотой Ипподром. Кассия Сенина

митрополита ей расточал комплименты сам хозяин, владыка Кирик – по форме вроде приличные, но… Что-то во всем этом было не то… то ли искусственность, то ли подтекст… Или ее смутило, что любезности говорило духовное лицо, которому вроде как не положено заниматься такими вещами, как легкие беседы с девушками за бокалом вина? Нет, все-таки комплименты митрополита звучали слишком вольно… Дело даже не в словах, а в тоне, каким он говорил. Вот, например, когда на прошлом балу во Дворце ее пригласил на танец ректор Афинской Академии, он тоже говорил ей комплименты, шутил, но она не чувствовала неловкости. Впрочем, по сравнению с его шутками остроумие Кирика никуда не годится! Но за господином Киннамом в этой области трудно угнаться… А как он танцует! О, это что-то сказочное! Но он, кажется, из породы мужчин, которых называют «опасными»: слишком красив, и у него такой темный глубокий взгляд – в его глаза падаешь, как в омут… А когда он улыбается… Ой, нет, лучше не думать об этом, это мужчина не про ее честь, такой умный и вообще…

      Ну да, а тот, по кому она вздыхает, – про ее честь, не так ли?! Мари пригорюнилась, даже села в кресло и уронила руки на колени. Как она умудрилась влюбиться в него? Нет, как она посмела в него влюбиться?! Впрочем, об этом тоже лучше не думать. Слава Богу, об этом никто не знает… и не узнает. Что толку себя корить, если разлюбить по приказу всё равно невозможно? Зато завтра она его увидит! Все-таки у нее и правда очень красивое платье на этот раз… Может, он заметит? А Панайотису надо будет сделать глазки! Да-да! А то вечно Пан ходит такой надутый и серьезный… Мари поднялась с кресла, подошла к зеркалу и улыбнулась своему отражению – долго горевать ей не позволял живой и веселый характер.

      Стороннему наблюдателю, конечно, было не совсем понятно, что общего у Марии Нику, дочери основателя корпорации «Мега-Никс» и одной из самых завидных невест Константинополя, с сотрудниками «Синопсиса» – журналистами известными, но вовсе не «звездами» и не богачами: Нику уже почти два года внештатно сотрудничала с еженедельником, проводя в его редакции куда больше времени, чем в великосветских салонах. Впрочем, в желании молодой способной девушки развивать литературный талант и практиковаться в периодическом издании, ничего странного не было. Удивить могло то, что перед главным редактором за нее ходатайствовал не кто иной, как император Константин. Он называл это «замолвить словечко», но ведь слово василевса в полуофициальном издании, поддерживавшем имперскую политику, почти равно приказу. Император и сам это сознавал, поэтому старался поменьше вмешиваться в работу «Синопсиса». Но случай с Мари был особым. Константин знал ее почти с пеленок – с того самого времени, когда заинтересовался идеей молодого Никоса и подружился с отцом Мари. А главное, император не сомневался, что его протеже действительно талантлива, хотя порой и по-девичьи легкомысленна. Ну, разве не легкомыслие – сделать