Сентябрь. Розамунда Пилчер

Потертый турецкий ковер, тут и там старая мебель, которую она знала всю свою жизнь. Приятно, когда вещи не слишком меняются. Когда Эдмунд женился во второй раз, Вайолет решила, что невестка все обновит. Новая метла чисто метет, вот она и выметет пропылившуюся старину. Вайолет было даже интересно, что получится у молодой, бодрой, как дыхание свежего ветра, жены Эдварда. Но Вирджиния изменила только большую спальню, освежила гостиную – покрасила в более светлый цвет и превратила старую кладовку в подсобное помещение, где теперь мирно урчали морозильники, стиральные, сушильные и прочие замечательные машины, и на том остановилась. Вайолет это понравилось, но и несколько озадачило. В чем дело? Денег у Эдмунда достаточно, странно, что Вирджинию устраивают потертые ковры, выцветшие бархатные портьеры и старые эдвардианские обои.

      Возможно, переменам помешало рождение Генри. Вирджиния стала совсем другой, она потеряла интерес к чему-либо, кроме своего обожаемого сына. Для Вайолет это явилось неожиданностью. Она и не представляла, что невестка окажется такой сумасшедшей матерью. Вайолет втайне беспокоило это безмерное обожание, да к тому же Эдмунд так часто уезжал и оставлял мать наедине с сыном. Можно было только удивляться, что, несмотря на такое воспитание, малыш просто прелесть. Правда, ему не хватает самостоятельности, он во всем полагается на мать, но он не капризный, не избалованный. Чудный мальчик…

      – Извини, Ви, мы заставили тебя ждать.

      От неожиданности Вайолет вздрогнула. Она повернула голову – к ней шли Арчи и Вирджиния. Арчи с победным видом помахивал конвертом:

      – …Не сразу его нашли. Пойдемте, подвезу вас до дома.

      3

      Генри Эрд, восьми лет от роду, с важным видом взялся за дверной молоток – маленького медного эльфа – и постучал в дверь одного из одноэтажных коттеджей, что стояли по обе стороны главной улицы Страткроя. Коттедж Эди выглядел приятнее, чем другие, его камышовая крыша зеленела пятнами мха, а между мостовой и фасадом тянулся узкий газон, на котором цвели незабудки. Генри услышал шаги, потом скрип отодвигаемой задвижки, и дверь растворилась.

      – Ну вот, опять ты свалился на мою голову, радость моя!

      Вечно она шутила, и Генри очень ее любил. Когда кто-нибудь спрашивал, кто его лучшие друзья, Эди он называл первой. Мало того что веселая, она была такая мягкая, седовласая и розовощекая, аппетитная, как теплая пшеничная лепешка.

      – У тебя все благополучно?

      Этот вопрос она задавала каждый день, несмотря на то что каждый день видела его в школе во время завтрака, поскольку сама и кормила ребят завтраком. Для Генри это было большим удовольствием: Эди знала, что он любит, а что нет, и урезывала ему порции форшмака с соусом карри и густого заварного крема – их он ненавидел, зато щедро накладывала на тарелку его любимые картофельное пюре и шоколадное желе.

      – Полный порядок, – сказал Генри. Он прошел в гостиную и сбросил на диванчик куртку и ранец. – У нас было рисование. Нам дали