Это оказался Вуазне, он заметил коробочку и наклонился над ней.
– Паук-отшельник, – заключил он и спросил с завистью: – Откуда он у вас? Это такая редкость.
– Мне подарили.
– Но кто? Как?
– В музее.
– Вы не бросаете это дело, комиссар?
– Бросаю. Ни роста численности пауков, ни мутаций. Придется смириться.
– Но трое все-таки умерли.
– Я думал, вас это больше не интересует. Вы ведь твердили, что это старики.
– Я знаю. А между тем во Франции никто никогда не умирал от укуса отшельника. Никаких мутаций, вы уверены?
– Да.
– Ладно. Во всяком случае, это работа не для нас.
Адамберг чувствовал, что лейтенант колеблется, выбирая между логикой и искушением.
– Я пришел поговорить с вами об отчете.
Вуазне похлопал себя по круглому животику. Эта дурацкая привычка давала о себе знать, когда он был смущен или доволен собой, так что проявлялась она довольно часто.
– Я о том допросе Карвена, как бы это сказать… Нельзя ли выбросить те пассажи, когда он обращается со мной как с пустым местом, разглагольствует про апперцепцию и щеголяет цитатами?
– Что с вами, Вуазне? Может, вы еще захотите, чтобы мы вырезали куски из видеозаписи и склеили ее скотчем?
– Эти пассажи несущественны для следствия.
– Они существенны для того, чтобы показать характер Карвена. С каких это пор у вас появилась идея фальсифицировать отчеты о следственных действиях?
– Начиная с той самой апперцепции. Это так и не прошло.
– А мне что делать с арахнологом и головогрудью, можете сказать? Проглотите эту апперцепцию, примите как неизбежность и переварите.
– Но в отчете головогрудь не упоминается.
– Кто знает, Вуазне?
Адамбергу позвонил Вейренк, и Вуазне вышел из кабинета, похлопывая себя по животу.
– Я услышал голос Вуазне у тебя в кабинете и прошел мимо. Лучше нам встретиться в другом месте.
– Где?
– Давай снова сходим в “Гарбюр”. Вчера Данглар испортил нам удовольствие.
Эстель, сразу же решил Адамберг. Ее рука на плече коллеги накануне вечером. Вейренк уже так долго один, а его крайняя требовательность к женщинам и их разнообразным качествам заметно снижает возможность выбора. У Адамберга, наоборот, другие проблемы из-за слишком скромных запросов. Эстель, подумал он, Вейренк возвращается туда ради нее, а вовсе не ради капустного