– Одумайся, мама! Во что ты превратилась!
Он испустил громкий, полный боли крик, а раскаленный до предела гнев клокотал в нем с неистовой силой.
Первой пришла в себя мать.
– Вон!… Вон! – заверещала она тонким, не своим голосом.
Брови Артёма взлетели вверх, губы сжались, а всё показное дружелюбие испарилось. Перед Владом сидел демон, мрачный и немой.
Острый поток влажного вечернего воздуха… освещённые окна домов… чьи-то голоса… Влад оказался на глухой, безлюдной улице. В ушах шумело, стучало, пульсировало, а горечь подступала к горлу, не давая ровно дышать. Он бежал, не разбирая улиц, не осознавая ничего, кроме боли, а на душе было тоскливо и одиноко. Это «вон» подгоняло его вперед. Влад ощущал себя псом, изгнанным из стаи и потерявшим нечто большее, чем семья. Это был конец безоблачного существования, его иллюзия рассеялась туманом, а впереди жизнь, которую нужно еще выстроить. Его не страшил гнев матери, он презирал недовольство её друга. Сейчас он бежал от себя, от своего ненавистного дара, обнажавшего перед ним души окружавших его людей. Их естество, словно скелеты, вываливающиеся из шкафа в самый неподходящий момент, пугало своей неприкрытой сущностью.
Что дальше? Он не знал. В груди поселилось невыразимое, бесформенное нечто, а голова пухла от бессвязных мыслей. Было все равно куда бежать, лишь бы подальше отсюда. Он сам не понял, как оказался на переднем сидении такси.
Водитель приподнял брови смешным домиком, да так и замер в немом вопросе. Откуда-то в голове Влада возникло название населённого пункта.
– В Первомайский, пожалуйста… – неуверенно произнёс он.
Парень с внутренним напряжением ждал, что таксист выразит недоумение, но порывшись в навигаторе, мужчина ответил:
– К посёлку толком не подъехать, остановлю у поля, деньги-то есть?
Порывшись в брючных карманах, молодой человек вытащил две скомканные бумажки, и опять удивившись данному обстоятельству, показал их водителю. Наличных денег он с собой не носил, была банковская карточка, да и та осталась дома.
Машина мчалась по бесконечным улицам, пестревшим вывесками, афишами и рекламными щитами. Когда исчезли городские огни, неразговорчивый таксист, буркнув что-то вроде: «сё харе, приехали» и нисколько не заботясь о дальнейшей судьбе молодого человека, резко затормозил.
Все вокруг потонуло в непроглядной тьме, и невозможно было различить ни домов, ни деревьев. Ночной прохладный ветерок тронул лицо и унесся вдаль. Когда же машина уехала, стало тихо, а в воздухе запахло травой и полевыми цветами. Влад шёл уже час и с каждым новым шагом рос страх, а в усталой голове шевелились неприятные мысли: «Откуда взялся «Первомайский?» А деньги? Может…, не помню… Наваждение какое-то!». Слева поднимался какой-то бесконечный забор, а справа тянулось полотно железной дороги. То тут, то там смутно угадывались очертания деревенских покосившихся домишек.
– И