Но кровопийцы лохматые на том не успокоились. Покружив немного на месте, перемалывая трупы с чем не попадя, они вновь в боевой порядок выстроились и клин их безжалостный дальше рванул на грозу нацелившись. Видно не хватило им крови, не насытились, оттого за очередной жертвой направились…
В травяном бурьяне за околицей, где полынь с крапивой плели заросли с коноплёю дикой да вьюнами крепкими, по проторённой дорожке в узкий проход вытоптанный с высоченными травяными стенами, как гусята друг за дружкой ватага [12] пацанов вышагивала, растянувшись длинной цепью на тропе петляющей. Впереди атаман ватажный как должное. В след за ним шли дружки его, ленно палками помахивая, подрубая стебли трав на тропу вылезшие. Эти шли молча, степенно, не утруждаясь разговорами, а вот «мясо» малолетнее следом семенившее, громко о чём-то спорили.
Крики, визг, препинания с «наездами», но до драки не доходило и то дело хорошее. Лишь языками цеплялись друг за дружку, не более. Что делили? Не понятно, но галдели знатно на тонах, как всегда, повышенных, стараясь заорать собеседника.
Отобедав в родных кутах да собравшись на окраине шла ватага сытая в свою берлогу секретную, что оборудовали на холме высоком, считавшимся у народа Горкой Красною. [13]
Но дойти до логова не суждено им было. Пацаны зверя не почуяли, а гром им издаваемый поначалу за раскаты грозовые приняли, что из-за речки натягивало. Даже, когда загрохотало уж совсем отчётливо, обернулись в сторону туч надвигающихся, и всей толпой уставились в черноту неба заречного. Но когда поняли, что шум идёт с другой стороны, было уж поздно куда-либо кидаться.
С высоты холма на них другая чернота нахлынула, мгновенно накрывая пустотой забвенья. Одни мальцы глаза закрыли ладошками с перепуга замерев столбиком, где и были настигнуты. Другие в траву нырнули куропатками. Третьи думали, что, присев на корточки прямо на тропе, спрятались.
Но свора нелюдей не стала их выискивать, а всех подряд перемолола вместе с травяным бурьяном не останавливаясь. Будто вовсе не заметив жизни под собой загубленные. Нежить чёрная рвалась куда-то дальше ни перед чем не останавливаясь. Лишь выскочив на баймак обжитой, зверюги стали притормаживать да расправлять атакующий клин в разные стороны, обхватывая бабье селение словно огромная птица крыльями. И когда крайние прижались к реке да куты бабьи оказались окружёнными, замерла стая страшная, готовая за один присест заглотить людское поселение вместе со всеми его постройками да огородами.
Лишь один вожак не останавливался. Он, стремглав стоптав огороды наружные, своротил да расшвырял тыны загородок низенькие, ворвался на площадь меж землянок накопанных. По пути на развороте у самого берега сбив какую-то вековуху [14] грузную, что сдуру на него от реки выскочила да от удара улетела в воду куклой изломанной.
Крутанулся вожак, развернулся к своей стае передом, что полукольцом